Катарсис Империи - [13]

Ах да - еще не забыть выяснить судьбу других моих современников. Но, это стоит сделать уже после того, как я закреплюсь на верхах власти - а с моими знаниями нигде ниже я не осяду. Не запрут же меня в тесном подвале и не начнут выпытывать секреты. Хотели бы - не вывозили из тюрьмы. Здесь бы и "прессовали".

Нет, переезд - это хороший знак.

- Чудненько, что готовы, Илья Сергеевич, - Лавров придирчиво оглядел меня с ног до головы, будто я девица на выданье. Пару раз ощутимо поморщился - ну уж простите, я не на заказ шил костюмчик, вы привезли. Получите, распишитесь.

- Пойдемте, время не терпит, - Лавров очень чутко, но крепко взял меня за локоть и буквально потащил за собой из камеры. Позади нас ,едва мы вышли в коридор, пристроились двое сопровождающих, всеми силами показывая, что я им никак не интересен и трещинки в штукатурке на потолке - вещь, требующая полного внимания и концентрации.

Меня вывели из здания, спустя полчаса петляний по коридорам и лестница. У крыльца нас ждала закрытая и весьма тяжелая - видно, как просели рессоры - кибитка, в которую залез сам Лавров, а уж потом - впихнули и меня. Дверца за нами закрылась и внутри стало темно. Лишь узенькие полоски света из смотровых щелей разрежали темноту.

Кибитка плавно тронулась. Легкий скрип несмазанных колес, лошадиное ржание начали меня доставать уже через пару минут поездки. Чтобы хоть как-то развеять свой пессимизм, я решил вновь поговорить с Лавровым.

- Так значит, нападение произошло именно так, как я описывал?

- В точности. Новейшие броненосцы и крейсер "Диана", - подтвердил Лавров. - Весь Петербург взбудоражен. Внезапная атака на наш флот, да еще и эти агитационные листы - тот час после известия о нападении стали появляться. Как точно подгадали революционеры-то, - последнее слово он чуть ли не выплюнул. - Словно им не достаточно внешнего врага - решили страну изнутри раскачать...

- Власти они хотят, Владимир Николаевич, - открыл Америку для Лаврова я. - Падения действующего режима и замены его своим собственным.

- На каторгу за такие мысли надобно, - проворчал Лавров.

- Да не в тюрьму их надо, не в тюрьму, - я в темноте пытался застегнуть ремень дедовских часов вокруг левого запястья. Это-то и при свете - не легкое занятие, а в кромешной темноте, да на ходу - вообще испытание на терпение.

- А что же? - Удивился лавров. - Отпускать? Игнорировать их выступления?

- На плац их нужно и расстреливать, - подсказал я идею. - Только, это не самый здравый вариант. Ибо, потерю одних будут воспевать их же товарищи, проецируя гибель своих соратников, как великую жертву во имя интересов революционной борьбы. И начнутся лозунги про кровавый режим.

Все это уже было. Недолго продержалась такая позиция страха. Лучше уж их идеи пускать на пользу государству.

- И как это вы себе представляете, Илья Сергеевич? - с усмешкой произнес Лавров. - просить их по хорошему, дескать - прекращайте бомбы кидать, да Великих князей убивать?

В голове у меня щелкнуло от последней фразы. Убийство Великих князей? Новая для меня информация. Надо будет осторожно прояснить для себя, что это он имел ввиду...

Однако, прежде чем я смог продолжить беседу, наша коляска остановилась. Дверь наружу растворилась при помощи одного из недавних "оперативников".

- Прибыли, ваше благородие! - Четко, по-уставному произнес он. - Гостей уже ожидают адъютанты на парадной лестнице.

Пару минут спустя, едва я покинул карету ступив на тщательно очищенную от снега твердую землю, перед моими глазами предстал Зимний дворе.

"Приплыли!", - голосом мультяшного героя прозвучала мысль в моей голове.

Глава 3. Марномакс.

Санкт-Петербург. 28.01.1904.

Свобода встретила меня крепким январским морозцем. Конечно, в блиндированной карете, на которой меня доставили к Зимнему, было не особенно тепло - все же, не автомобиль - но, стоило мне покинуть ее, как меня обуяло стойкое желание вернуться внутрь бронированной кареты с узкими окошечками.

Однако, словно отрезав мне путь к отступлению, кучер прокладывал узкие колеи в неглубоком снегу, все больше удаляясь от парадного крыльца царской резиденции.

Все, что мне оставалось - молча созерцать питерские красоты, открывающиеся с высоты парадного крыльца царской резиденции.

Конечно, нельзя не отметить, как радует глаз девственно-белоснежный снег, покрывающий все, до чего может дотянуться глаз. Впрочем - долго любоваться этой красотой при дневном свете я не мог. На глазах начали наворачиваться слезы, но не от того, что я такой сентиментальный. Просто я ношу очки.

Мягко, но настойчиво, меня потянули за локоть.

Оторвавшись от созерцания красот прошлого (или уже - настоящего?) я обернулся к Лаврову, который уже несколько минут вел непринужденный диалог с мужчиной, встретившим нас на крыльце.

- Флигель-адъютант Его императорского Величества граф Гейден, - представил Лавров своего собеседника.

- Премного рад знакомству, Александр Федорович, - судя по дежурной улыбке Гейдена, он не догадывался, кто я такой на самом деле. Что ж, наивно было бы полагать, что Лавров и те, кто уже были посвящены в тайну моего происхождения - стали бы обо мне трубить каждому из своих подчиненных.