Катализатор - [2]

Я намылил лицо, поставил на полочку баллончик с пеной и замер: мне показалось, что в ванную кто-то заглянул. В наступившей вдруг тишине я отчетливо услышал, как у нашего дома бурчит в водопроводных трубах, из неработающей вентиляции занесло обрывок какой-то популярной песенки...

- Ну, - сказал я неуверенно. - Куся, это ты?

Кстати, а где же Куся? Почему он не встретил меня, не путался под ногами, не мяукал просительно и требовательно? Ослабевшей рукой я положил безопасный 'Жиллетт', и вышел в комнату, чувствуя себя весьма гадко.

- Куся, рыжая сволочь, - почти шепотом произнес я, озираясь. - Ты где? Ты что, негодяй, обиделся, что ли? Вот еще, вздумал. Вылезай!

Кот обнаружился за диваном. Он сидел в узкой щели, нахохлившись, и глаза его совершенно безумно светились желтым светом.

- Эй, ты что? - спросил я, со страхом глядя в полутьму. - Я что-то не понял - ты от меня спрятался, что ли?

- Мя! - сдавленно отозвался кот и показал мне свои страшные клыки.

- Ладно, ладно, - согласился я. - Хочешь сидеть - сиди. Никто не неволит.

И тут я ясно ощутил, что сзади кто-то стоит. Сердце стукнуло в горле. Я повернулся, чувствуя, что душа уходит прочь, кто-то выдавливает ее из меня холодной рукой. Но никого сзади не оказалось.

- Ну, - пробормотал я, шумно выдохнув. - Ты, Куся, не дури там. Сидишь, боишься кого-то. Ты просто сдурел, или совсем чокнулся?

Я сходил в прихожую, потрогал засов, сходил в кухню, осмотрел окно, оно было плотно закрыто и заперто изнутри. Балконная дверь в комнате также заперта и не могла никого пропустить. Посмеиваясь над собой и втайне стеная от страха, я заглянул в шкаф, поворошил старые пальто. В квартире, кроме меня и кота, никого не было.

- Вылезай, Куся, - сказал я. - Бояться отменяется.

Куся мякнул что-то непонятное и остался в щели. Мне на глаза попался сверток. Я посмотрел на него, в нерешительности пожевал губами и быстро развязал узелки. Кубик оказался упакованным в пергаментную бумагу, причем на каждой грани было коряво написано: 'Не открывай!'. Когда я прикоснулся к бумаге, и она громко хрустнула, Куся за диваном издал сдавленный вопль и завозился, царапая когтями пол, словно пытаясь закопаться с головой.

- Эй, ты, там, - хрипло сказал я и прокашлялся. - Сиди тихо. Я и не открываю совсем.

Я придвинул стул и сел, не сводя глаз с кубика. Миллиметров пятьдесят на пятьдесят, не больше. Тяжелый, между прочим. А ну как - золотой?! Ну вот, ну вот. Конечно, так сразу и золотой. Брильянтовый. Или платиновый. Надо посмотреть. 'Не открывай', надо же! Я протянул руку и тут же отдернул ее. Мне вдруг показалось, что как только я разверну бумагу, куб вспыхнет желтым смертельным огнем и сожжет мне глаза.

Ну! Это с чего бы? Я решился, развернул бумагу и тихо выругался от восторга. Передо мной лежал кубик из чистого золота, как я и предполагал. Каждую грань делили на четыре части вдавленные линии, края куба были слегка закруглены. Два с половиной килограмма чистого золота! Я взял кубик дрожащими руками и принялся разглядывать. Вот так подарок от бывшего одноклассника! И тут я заметил, что на каждой грани очень тонко, едва заметно были выцарапаны неровные буквы: 'С', 'Л', 'Н', 'У', снова 'С' и 'А'. Чертовы уголовники! Испортили товарный вид! Ну да ладно, черт с ними, с уголовниками. Золото есть золото.

Я огляделся. За окном быстро темнело, нужно было зажечь свет. Я тщательно задернул шторы, включил лампочку под потолком и залюбовался кубиком. Золото блестело, сверкало и навевало радужные мысли. Это ж сколько денег можно получить за такую штуку? Просто уйма получается! Я поставил кубик на стол и потер руки. А Сашке скажу: что ты, мол, какой кубик? С ума сошел? Не видал я никакого кубика! Я опять алчно потер руки. Как же его продать? Распилить на части, или целиком, сразу? И, главное, кому? Я забегал по комнате, выбежал в кухню, успел мимоходом заметить, что на календаре остался не оторванным вчерашний лист - девятнадцатое октября, оторвал его, в спешке неровно, плюнул, и тут же забыл об этом.

Дверной звонок прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул. По ногам вдруг прошел холод, в желудке неприятно заныло. Кого еще черт принес? Я никого не жду. Не открою! У меня на столе такое сокровище лежит... Спрятать! Немедленно! Я завернул кубик в бумагу и тряпицу, принялся озираться - куда спрятать? Поднял сиденье дивана и сунул сверток внутрь. Звонок не переставал звонить. По всему было видно, что человек за дверью знает - я дома, и не уйдет, пока ему не откроют. С самыми дурными предчувствиями я поплелся открывать.

На пороге стоял опрятный старичок в черном длиннополом пальто, фетровой шляпе и лайковых перчатках. Он ласково улыбался, топорща седую бородку клинышком.

- Что вам нужно? - неприветливо спросил я.

- Виктор Андреевич? - учтиво осведомился старичок. - Вы позволите войти?

- Что вам нужно-то?

- Вам, видите ли, привет от Шмыги... От Шмыгина Александра... эээ... Не помню отчества. Позвольте, все-таки, войти. Неудобно разговаривать через порог. Да и примета, говорят, дурная.

Я с неудовольствием посторонился, и старичок проник в квартиру. Он снял пальто, и при свете светильника в прихожей я убедился, что пальто у него чрезвычайно дорогое. Он повесил пальто на вешалку, шляпу положил на полочку, пригладил седой ежик на голове и прошел в комнату. На нем был безукоризненный черный костюм, галстук и штиблеты из крокодиловой кожи. По всему видно, что ко мне явился весьма богатый и почтенный джентльмен.