Катакомбы Военного спуска - [4]
– Чего ты не понимаешь? – выдохнул начальник угрозыска.
– За что его так? Как ссученного? – Петренко вскинул на него удивленные глаза и пожал плечами. – У Червя хорошие отношения с Тучей и со всеми остальными ворами! Это прямой удар Червю под дых. Если только…
– Если только? – нахмурился начальник.
– Если только не сам Червь его порешил. Но для этого должны быть очень серьезные причины, – пояснил Владимир.
– А способ казни? Залить цементом, и в воду, на дно? Это еще что? – вступил заместитель начальника.
– Это называется «бетонные боты», и в последнее время они появляются в среде таких, как Червь и Сидор Блондин, все чаще и чаще, – ответил Петренко. – Местное изобретение. Используется во всех местах, где есть водоемы. У меня это уже третий случай. Да вы должны помнить два предыдущих!
– Помню, – кивнул начальник, – раскрыли довольно быстро, если не ошибаюсь.
– Ну да, – согласился Петренко. – Первый был крысой, воровал у своих, его и утопили в ставке под Кучурганами. А второй настучал на подельника, после чего мы закрыли троих из банды. Оставшиеся выследили его и отправили в «бетонных ботах» в Лузановку.
– То есть это казнь, – задумчиво произнес заместитель.
– Показательная казнь, – кивнул Петренко. – И довольно жестокая. Смертника по приговору вышестоящих, который огласили на сходе воров, ставят в таз, заливают ноги цементом, а затем бросают в какой-нибудь водоем – море, болото, ставок… Смерть жуткая и мучительная. Но я не понимаю… – Он снова пожал плечами. – Сидор Блондин не был ни крысой, ни сукой, то есть стукачом… Он пользовался уважением в своей среде, среди блатных…
Расследование в Фонтанке длилось очень долго. После холодного январского берега моря оперативники в конце концов переместились в кабинет Петренко, где согревались горячим чаем.
У Владимира была довольно подробная картотека, в которой фигурировали и Червь, и Сидор Блондин. В странном деле не было никаких зацепок, и по опыту Петренко уже знал, что такие вот дела с загадками бывают самыми тяжелыми и страшными.
Обо всем этом он и думал, сидя в машине, быстро катившей по ночному городу.
– В городе началась война банд за передел, – мысли Петренко прервал заместитель начальника угрозыска. – Кто-то стравливает их.
– Куда мы едем? – нахмурился Владимир.
– На Сортировочную. Туда вагон подогнали. Отцепили от поезда. Мы потребовали. Это, так сказать, иллюстрация к моим словам. Ты должен на все это посмотреть. И чем скорее, тем лучше.
Глава 2
Снег начал идти к вечеру. В темноте редкие снежинки были похожи на чванливых балерин, брезгующих показывать свое высокое искусство перед незатейливой публикой. Медленно и надменно кружась, они плавно опускались на землю, словно танцуя фантастический танец, состоящий из сложных пируэтов.
Вначале это было красиво. Снежинки блестели в свете ночных уличных ламп. И можно было, прижимаясь лбом к ледяному оконному стеклу, увидеть каждую из них, с красивым трагизмом навсегда уходящую в темноту, вниз.
Но так продолжалось недолго. Потом началась метель. Какие там балерины – снег повалил сплошным потоком, накрывая город белой пуховой периной, сплошной, плотной, не рассыпающейся от прикосновения рук!
К вечеру усилился ветер. И Одессу основательно замело буквально за час. Улицы опустели. Не было слышно ничего, кроме завывания ветра, который, как изголодавшийся волк, шастал в поисках добычи по опустевшей, совершенно обезлюдевшей земле.
А в комнате было хорошо и тихо. Поплотней закутавшись в шаль, Таня прижималась лбом к ледяному стеклу, стараясь унять бешеные, тревожные мысли, так похожие на беснующуюся метель за окном.
Уютно потрескивали дрова в «буржуйке». Ее черная дверца была слегка приоткрыта, и отблески пламени бликами падали на старый паркет, меняя свои цвета с удивительной скоростью, как стекляшки в детском калейдоскопе. Но Таня на них не смотрела.
Она специально повернулась спиной к комнате, стараясь не глядеть на стол. Ничего, ничего не должно было ее отвлекать. Но тут скрипнула дверь. На этот неожиданный звук Таня поневоле обернулась. Дверь отперли своим ключом – это мог сделать только один человек.
Как некстати это было именно сейчас! Какую жестокую шутку сыграла злая судьба в этот вечер! У Тани мучительно сжалось сердце – все повторялось, как в страшном сне. Словно опять был калейдоскоп, только на этот раз уже не детский, с цветными стекляшками, а с отблеском адского пламени, страшные зубья которого пожирали живую плоть.
Фыркая и отряхиваясь от снега, в комнату ввалился Володя Сосновский. Весь он был белоснежным, словно закутанным в саван. Единственный человек, которому Таня дала ключ от своей комнаты…
Как она могла это сделать, Таня давно уже перестала понимать. Просто однажды отдала Володе его сама, и это означало… Ни Таня, ни Володя так и не поняли до конца, что это могло означать.
Их роман, словно с новой силой вернувшийся к истокам, давно перерос бешеные вспышки страсти и то неистовство кипящей крови, когда-то бросавшие их друг к другу в объятия. Их отношения вышли на новый, более духовный уровень, став всегда удивлявшим Таню странным единением душ. Это превращало в волшебство самые обыденные вещи.
