Касьянов год (Ландыши) - [12]

— Зато теперь весь мир называет нас агрессором. И возле самых наших границ — война.

— Ненадолго. Наведем порядок — и уйдем. Сказано — «ограниченный контингент».

— По-моему, это неприкрытый разбой. И мы можем увязнуть там надолго, — горячился Костя.

— Больше всего мне жалко наших солдат, — сказала Люба. — За что они-то будут там гибнуть?

— Тем, кто послал их туда, не жаль ни наших ребят, ни афганцев. — Костя встал. — Я выйду покурить в тамбур.

— Тебе с твоей астмой вообще нельзя курить. — Игорь повернулся к Нате: — Хоть бы Вы в этом отношении на него повлияли.

— Я пытаюсь. Только он не слушается. Ужасный упрямец.

В Усово по накатанной лыжне двинулись к лесу. Лыжня привела на опушку и юркнула в просеку. Желтые стволы сосен янтарно светились под ярким солнцем. Редкие темные елки тонули нижними ветвями в снегу. Спортивного вида молодежь то и дело обгоняла их четверку, несколько пожилых пар неспешно шли по боковой лыжне. Ната, завсегдатай подобных воскресных экскурсий, ехала первой. Она шла широким скользящим шагом, а на длинных пологих спусках катилась вниз, чуть наклонившись вперед и отталкиваясь палками. Костя залюбовался ее ладной фигуркой в красном свитере и лыжной шапочке.

— Нам повезло, — остановившись и подождав, когда все подтянутся, сказала она. — Сегодня обещали до двенадцати мороза, а пока едва ли ниже пяти-шести. Не так уж холодно для января.

— Наташка настоящая лыжница, — думал Костя. — Недаром в своем институте она занималась в секции и даже хаживала, рассказывает, в лыжные походы в Карелию и по Приуралью. Рядом с ней я выгляжу как пижон.

Вчетвером они стояли внизу возле крутого склона. Время от времени молодые парни лихо съезжали с обрыва; некоторые, не удержавшись, падали, снова поднимались на ноги, шутили о чем-то со своими подругами. Костя заметил вдруг, что Ната поднимается елочкой вверх по склону. — Неужели и она собирается съезжать с этой крутизны? — подумал он и на всякий случай последовал за ней. — Вы, девушка, хотите посмотреть на открывающийся сверху вид? Или вправду намерены отсюда съехать? — спросил ее кто-то.

Не отвечая, Наташа встала на краю, замерла, опершись на палки и, резко оттолкнувшись, понеслась вниз. Секунда, другая, и она уже тормозила в двух шагах от стоявших там Игоря и Любы.

Костя подвинулся к обрыву. Спуск показался ему совершенно отвесным. — Обязательно грохнусь, запросто могу переломать руки-ноги, — подумал он. — Я ведь и по равнине-то толком ездить не умею.

Он ступил вперед еще на шаг, скользнул вниз и полетел по склону. — Сейчас упаду, — мелькнуло в голове. Споткнувшись и подскочив кверху на незаметном трамплине, Костя нелепо замахал руками, еще раз подпрыгнул и — удержался на ногах.

— Ну, ты каскадер, — сказал Игорь. — Я уже прикидывал, — из чего мне придется делать для тебя фиксирующую шину?

Пора было двигаться обратно. Отправились не торопясь. Женщины на этот раз шли впереди, Игорь и Костя отстали на несколько шагов. — К тебе тоже могут заявиться с обыском, — озабоченно сказал Игорь.

— Могут. Но вряд ли.

— А раз такое возможно, привози ко мне всякие опасные бумаги. Если хочешь, я сам как-нибудь вечерком заеду за ними к тебе. Ко мне, надеюсь, они не придут.

— Не зарекайся. Я не хочу, чтобы из-за меня ты расхлебывал неприятности.

— А я спрячу их в действительно надежном месте, на чердаке дядиной дачи.

— Спасибо. Я подумаю.

В электричке молодежь опять пела песни под гитару. Когда вышли на привокзальную площадь, уже ярко светили фонари, и снег под ними весело искрился. Вчетвером спустились в метро, и тут Игорь с Любой стали прощаться со своими спутниками. — Ехать нам с вами по одной линии, но в разные стороны, — сказал Игорь. — А славная у нас получилась прогулка! Надо будет как-нибудь выбраться сюда еще разок.

— Зачем ты съезжал с обрыва? — спросила Ната, когда двери вагона за ними закрылись. — Я очень за тебя испугалась.

— А ты сама?

— Я лыжница-разрядница. И уже не раз спускалась с этого склона. А для тебя это опасно.

— А ты бы хотела, чтобы я спасовал перед этим оврагом, когда ты с него съехала? Ладно, больше кататься мне пока все равно не придется. Видишь, носок одной лыжи у меня надломился. Я заметил это, когда стал снимать их возле электрички.

Подходя к Костиному дому, Ната сказала: — Я немного замерзла.

— Не беда. Примешь ванну или горячий душ. А я поищу чего-нибудь согревающего в холодильнике.

Накинув купальный халат, Ната скрылась в ванной. Потом, приоткрыв дверь, попросила Костю: — Потри-ка мне мочалкой спину, милый!

Лавина Утром на работе Костю затащил в курилку инженер из их отдела Гурьянов. За глаза все называли его Мишкой, — потому ли, что он часто «стрелял» то у одного, то у другого пятерку или десятку до получки, потому ли что, случалось, уже с утра был слегка навеселе. Он был прилипчив, говорлив. Некоторые считали его стукачом.

— А я видел тебя вчера, — радостно забалагурил Мишка. — Оказывается, ты спортсмен. Лыжник. И подруга твоя — класс! А кто там были с вами еще двое?

— Школьный товарищ с женой.

— Слушай, займи мне десять рублей. Вот так нужны, — Гурьянов провел ладонью вдоль горла.