Кастрация - [14]
По дороге захожу в бар со странным названием "Аргус", странным для бара, пожалуй. "Аргус" находится в десяти минутах ходьбы от моего дома, но я отчего прежде не бывал здесь, предпочитая этому бару два-три других тоже у моего дома. Здесь полумрак, вспышки прожекторов, и по смуглым стенам пятна холодного света блуждают, гремит музыка в глубине зала. В зале, в стенах глубокие темные ниши, длинные закоулки, отчего, войдя, не сразу нахожу стойку. Возле стойки околачиваются несколько типов в кожаных куртках, с обритыми головами, и только у каждого по небольшой копне густых волос на темени, подобной оазису, у всех подведенные глаза, словно у педерастов, у некоторых в ушах серьги, и очень жесткие колючие взгляды у всех, в каждом вздохе у них убежденное надругательство над всеми заповедями смирения, вся видимость их излучает агрессию и бешенство; кажется, всякий из них способен сразу же завестись в любое мгновение, пускай даже от косого взгляда или от того, что еще может там ему не понравиться, и будет он уже тогда бить, крушить, ломать, калечить до тех пор, пока или не убьет своего противника, или сам не будет убит в том случае, если напорется на более ловкого, сильного и удачливого. Существование, протекающее по направляющим инстинктов. Меня сейчас не особенно беспокоит опасность, исходящая от них, может быть, я даже хочу, чтобы им что-нибудь во мне не понравилось, я не задумываюсь о том, что может случиться тогда, у меня внутри что-то подрагивает и звенит, и я спокойно разглядываю этих типов, долго, пристально и не скрывая своего отвращения. Потом мне надоедает их разглядывать, я заказываю два коктейля, сажусь за свободный столик и не спеша потягиваю из стакана прохладный напиток. Почему же не так? Я не трону чужих находок. Ирония веры.
Хорошо, что меня здесь никто не знает, думаю я, прикосновение чьей-то общительности было бы для меня сейчас нестерпимо, в особенности такой, на которую нужно было бы отвечать дружественностью и радушием. В баре немало и другой публики, все молодежь, в основном, я иногда рассматриваю остальных с ленивым любопытством. Щуплые юнцы парами сидят за столиками у входа, еще несколько человек постарше, должно быть, работники из каких-нибудь мастерских. Я думаю о постоянных посетителях мест такого рода, вчерашних парнях и девчонках, взраставших в благопристойных семьях; что-то побуждает их наведываться в эти оазисы правонарушения, насилия, ненависти?! Бог, изгоняя Адама из рая, специально, должно быть, позаботился о таких пристанищах для его потомков.
Рассматриваю женщин у стойки. Я все сегодня делаю настойчиво, бесцеремонно, как будто изобретаю себя; у меня выходит то, что не выходило вчера. Взгляд мой, кажется, беспокоит женщин, он ими замечен, одна из них, черноволосая, оглядывается и встает. Если выйдет какое-то приключение сегодня, я буду этому только рад. Магнитом равнодушия своего неудачу к себе притянувший. По проволоке взора приближается она; хотел было отвернуться, но поздно. Зачем мне это? Вот еще новость, у меня уже есть некоторый опыт бессилия.
- Дай-ка мне спичку, - хрипло говорит черноволосая. Шлюха, конечно; каждый день здесь, должно быть, каждый день, вовсе не царственная, замечаю я, не блещет породой, но и не противная тоже. Я даю ей прикурить, и она усаживается рядом.
- Надеюсь, ты не будешь против того, чтобы провести со мной вечерок? осведомляется она, рассматривая меня.
- Отчего же не попробовать, - бормочу я. - Будем считать, что я вполне этого хочу. - Так даже проще, думаю я, так гораздо проще, и не нужно только ничего выдумывать.
- Ты ведь не станешь меня бить? - спрашивает черноволосая, я только усмехаюсь в ответ, и великодушие, и мужественность, шевельнувшиеся во мне не более чем на мгновение, мне самому немного приятны.
- Тебе, наверное, частенько достается? - говорю.
- Я ненавижу все это, - с минутным ожесточением отвечает женщина. И горло разглядываю около ключицы.
- Что?
- Когда выдумывают что-то противоестественное и потом... Это от беспомощности бывает у них, от беспомощности и злобы.
- Я ведь с тобой и не спорю, - возражаю ей примирительно. Рискуя игрой. По-прежнему пуст.
- По-моему, где-то я тебя видела, - морщит она лоб. - А?
- Может быть.
- Нет, правда, - настаивает черноволосая. - Я сразу подумала, что где-то видела тебя. Мне знакомо твое лицо. Ты не был вчера в пикете у автозавода?
- В пикете я не был, - отвечаю я.
- Ага, я тоже, - соглашается она. - Может быть, ты приходил сюда раньше? Я тебя видела здесь?
- Нет, - возражаю я. - Я прежде здесь не был. Я никогда сюда не приходил.
- Может быть, ты какой-нибудь артист, или этот?.. А может, ты снимаешься в кино? Нет, не то... Ты, наверное, просто на кого-нибудь похож.
- Ну, больше, чем на самого себя, - усмехаюсь, - вряд ли похож на кого-нибудь.
- Ладно, Бог с ним, - говорит женщина. - Будь ты похож, на кого хочешь!.. Нет, - в напряжении размышляет моя собеседница, - это что-то такое было вчера. Или даже сегодня. Вчера или сегодня?..
Она подбирается все ближе, думаю я с мгновенной неприязнью, еще минута, и буду разоблачен. Но разве избран я не с надеждой? С чутьем безошибочным. Всерьез.
Роман Станислава Шуляка «Русское народное порно» пребывает в русле традиции, не особенно прижившейся в отечественной литературе, традиции, представленной такими авторами, как Маркиз де Сад, Дэвид Герберт Лоуренс, Генри Миллер. Повествовательный психологизм соединяется здесь со сгущённым эротизмом, и замешена сия смесь безудержной стихией народного языка. Результат выходит поистине взрывоопасным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация:Роман-особняк Станислава Шуляка «Непорочные в ликовании». Странные герои, говорящие странным языком, пребывают в странных, эксклюзивных обстоятельствах. Страх и насилие правят сим городом, не позволяя обывателю разогнуться, вздохнуть полною грудью. Не таков ли и наш мир? Не подобен ли он библейскому Содому? Ответ каждый ищет для себя сам.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.