Кастальский ключ - [37]

…около корней их устарелых

(Где некогда все было пусто, голо)

Теперь младая роща разрослась,

Зеленая семья; кусты теснятся

Под сенью их, как дети…

Здравствуй, племя

Младое, незнакомое! не я

Увижу твой могучий поздний возраст,

Когда перерастешь моих знакомцев

И старую главу их заслонишь

От глаз прохожего. Но пусть мой внук

Услышит ваш приветный шум, когда,

С приятельской беседы возвращаясь,

Веселых и приятных мыслей полон,

Пройдет он мимо вас во мраке ночи

И обо мне вспомянет,

Илья Николаевич Ульянов родился в 1831 году. Он был ровесником детей Пушкина и по возрасту мог быть его сыном, а Владимир Ильич — внуком. Тем внуком, которому Пушкин желал услышать приветный шум Михайловских рощ.

Все на Псковщине дышало Пушкиным, все напоминало о нем.

И, вероятно, не случайно именно в Пскове в письмах Ленина появляется название для будущей газеты, которая была тогда главным делом его жизни: «Искра».

Оно почерпнуто Лениным из ответа декабристов Пушкину на его послание «Во глубине сибирских руд…» — ответа, написанного в Читинском остроге А. И. Одоевским рукою, закованном в кандалы:

Но будь покоен, бард! — цепями,

Своей судьбой гордимся мы,

И за затворами тюрьмы

В душе смеемся над царями.

Слова стихотворения Одоевского «Из искры возгорится пламя» стали эпиграфом ленинской газеты, образ искры — ее названием.

Но и другому своему начинанию того времени — журналу «Заря» — Ленин дал название, почерпнутое у Пушкина. То ли он нашел его, когда перечитывал пушкинскую «Деревню» с ее заключительными строками, в которых поэт тревожно вопрошает, суждено ли ему дожить до времени, когда над его любимым отечеством взойдет прекрасная заря просвещенной свободы, то ли его привело к нему пушкинское послание «К Чаадаеву», концовка которого в изданиях прошлого века Звучала: «Товарищ, верь: взойдет она, заря пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!»

Традиции давать печатным изданиям поэтические названия — рылеевская «Полярная звезда», герценовский «Колокол», ленинская «Искра», в отличие от таких безликих названий, как «Вестник Европы», и им подобных, или казенно-официозных «Сынов отечества», — связана с революционным движением.

Не причиной ли тому жар, восторг, огонь, охватывающий истинного революционера, когда, преодолев тысячи препятствий, он приближается к заветной цели. Возникает неодолимая душевная потребность передать эти чувства будущему читателю, потребность, насытить которую может только поэтический образ!

Подсчитано, что Ленин несколько десятков раз (более шестидесяти) в той или иной форме применяет в своих статьях и речах выражения, автор которых — Пушкин. В большом числе случаев это пушкинские образы или слова, уже оторвавшиеся от своей почвы и вросшие в русскую обиходную речь, — такие, как «не по дням, а по часам», «еще одно последнее сказанье», «не мудрствуя лукаво».

Это не единственная форма, в которой пушкинские речения входят в ленинскую публицистику. Иногда Ленин прибегает к Пушкину, чтоб дать название своей статье или брошюре; пример — «Услышишь суд глупца». Иногда пользуется пушкинским образом: «дьяк, в приказах поседелый»; «тьма низких истин» и «возвышающий обман».

Наибольший интерес представляет собой вопрос, который задавал себе Пушкин о бунте и о революции.

Ленин дважды ставит этот вопрос в написанном в конце 1899 года проекте программы партии, где он пишет, что мы, революционные марксисты, нисколько не стираем разницы между русским бунтом, бессмысленным и беспощадным, и революционной борьбой… И в статье «Что происходит в России?», представляющей собою первый отклик Ленина на только что разыгравшуюся трагедию Кровавого воскресенья 9 января 1905 года.

«Бунт или революция?» — начинает Ленин эту статью.

Слегка перефразируя Пушкина, он вспоминает его знаменитую реплику в финале «Бориса Годунова»: «Народ безмолвствует».

Не случайно Ленин приводит эти слова: вся статья внутренней своей сутью перекликается с кругом идей, которые волновали Пушкина, и прежде всего — с мыслями о судьбе человеческой, судьбе народной…

Вспомним еще раз, что статья эта — отклик Ленина на известие о петербургском расстреле 9 января, и мы поймем тогда, почувствуем, какое огромное место принадлежало Пушкину во внутреннем мире Ленина.

На «предыскровские» и «искровские» годы в истории нашей партии падает подпольная молодость моих родителей, членов большевистской партии с самого ее основания.

Люди они были вечно занятые, всегда спешили, читали на ходу, но с книгами были неразлучны, знали неимоверно много, особенно отец, который мог с одного чтения запомнить наизусть целую страницу печатного текста и несколько лет спустя повторить его слово в слово. И, разумеется, были блестяще знакомы с литературой.

Однажды отец поразил меня. Мы гуляли в лесу, он запел романс на слова пушкинского «Пророка», но вдруг прервал себя и начал сыпать, как горохом, беспорядочным набором дробей: 1/7, 12/3, 5/6, 14/8 — так без конца.

На мой удивленный взгляд он ответил:

— Это слова Ленина из «Что делать?». «Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки. Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем. Мы соединились, по свободно принятому решению, именно для того, чтобы бороться с врагами и не оступаться в соседнее болото, обитатели которого с самого начала порицали нас за то, что мы выделились в особую группу и выбрали путь борьбы, а не путь примирения…» Впрочем, — добавил отец, — это же можно выразить и другим числовым рядом. Например: 7/19, 9/45, 1/9, 7/3, 3/8 — ну, и так далее.