Каспар, принц котов - [8]

— Твоя мать тебя ищет. Она думает, что ты потерялась, — сказал я, стараясь изо всех сил скрыть растущее раздражение.

Честно говоря, не очень-то мне было приятно слушать от какой-то маленькой богатой воображалы, что Каспару надо больше есть. Мало я пытался за последние недели его накормить? И хотя я почувствовал облегчение, видя, что Каспар снова ест, должен признаться, мне было очень не по душе, что этой девчонке запросто удалось то, чего не сумел добиться я. Так что, по правде сказать, при первой нашей встрече я не почувствовал никакого расположения к мисс Элизабет Стэнтон. Мне казалось, что очень уж она задается.

— Представляешь, что будет, когда я расскажу маме и папе про Каспара! — воскликнула она. — А можно мне отнести его вниз и показать им?

До той минуты мне и в голову не пришло, что эта девчонка может все погубить. Я присел перед нею на корточки так, что мы очутились лицом к лицу, и положил руки ей на плечи. Нужно было, чтобы она поняла, насколько все серьезно.

— Нельзя. Об этом нельзя говорить ни слова, — сказал я ей. — Дело в том, видишь ли, что мне не разрешается держать его здесь. Правила запрещают — понимаешь? Никаких животных в помещениях для прислуги. Если кто-нибудь узнает, я буду уволен, потеряю работу. Мне будет негде жить. И Каспару тоже. Никто не должен знать, что он живет здесь. Ты ведь никому не скажешь, правда? Это будет наш с тобой маленький секрет — договорились?

Пока я говорил, она очень внимательно смотрела на меня. С минуту подумала, потом сказала:

— Я не люблю правила, особенно несправедливые правила вроде того, что нельзя держать кота. Поэтому я никому не скажу, ей-богу, и чтоб мне помереть на месте. — Потом добавила: — Но можно мне будет еще как-нибудь прийти и покормить Каспара? Пожалуйста!

Выбора у меня не было.

— Думаю, можно, — сказал я. — Если хочешь.

— Хочу, хочу! — воскликнула она. — Он мне так понравился, и я ему понравилась, я знаю, что понравилась!

Она была права. Каспар смотрел на нее с обожанием. Он не мог глаз от нее оторвать. Она схватила мою руку и крепко пожала.

— Спасибо тебе, спасибо! Только я ведь не знаю, как тебя зовут.

— Джонни Трот, — сказал я.

Она звонко рассмеялась:

— Джонни Рот! Джонни Рот! Какая смешная фамилия! Пока, Каспар. Пока, Джонни Рот.

И все еще продолжая хихикать, она промчалась по коридору и исчезла. Глядя ей вслед, я вспомнил о последнем человеке, которому моя фамилия казалась очень смешной. И моя неприязнь к Элизабет сильно поубавилась.

Я понятия не имел тогда и не имею понятия сейчас, как она в то утро заставила Каспара есть печенку. Я как-то спросил об этом позже, когда лучше узнал ее, и в ответ она по своей несносной привычке пожала плечами.

— Это легко, когда умеешь, — сказала она мне. — Животные всегда делают то, что я хочу, потому что знают, что я для них сделаю что угодно, а это потому, что они знают, что я их люблю, и вот почему они любят меня.

Она умела, как это бывает у некоторых детей, все сделать таким простым и понятным.

После этого первого, неожиданного визита мисс Элизабет Стэнтон, или Лизибет, как она предпочитала зваться, неизменно приходила в мою комнату по меньшей мере дважды в день, чтобы покормить Каспара. Иногда я в это время был там, иногда нет. После каждого ее прихода я находил на подушке нацарапанную ею записочку. В ней говорилось что-нибудь вроде:

Дорогой Джонни Рот, я опять приходила покормить Каспара. Я стащила не много семги из своего завтрака. Он ее любит а я нет потому что она пахнет рыбой а это ужас. Я застилила твою кровать а ты это не зделал. А надо. Про твой секрет никому не скажу. Обищаю. Я люблю секреты потому что они как прятки а я люблю прятаться. Твой друг Лизибет

Я нисколько не сомневаюсь, что жизнь Каспару спасло именно появление Лизибет. Ей как-то удалось внести радость в его существование, где до этого была лишь скорбь. Когда она была рядом, он съедал и выпивал все, что перед ним ни поставят. Через неделю он начал точить когти — по большей части о занавески, но иногда и о мои брюки, и притом когда они были на мне. Это было очень больно. Я, однако, особенно не возражал: уж очень я радовался, видя, что ему становится все лучше. Его шерсть снова блестела, хвост ходил ходуном, и, когда в один прекрасный день он поднял голову и улыбнулся мне, я понял, что принц Каспар Кандинский снова стал самим собой.

Лизибет подняла его дух, да и мой тоже. Но меня беспокоило, что она может, как говорится, «выпустить кота из мешка». Я постоянно напоминал ей, как важно хранить секрет.

— Запомни, Лизибет, ты должна держать рот на замке, — сказал я ей как-то вечером и с видом заговорщика похлопал себя пальцем по губам. Ей это понравилось. После этого она каждый раз, уходя из моей комнаты, похлопывала себя пальцем по губам.

— На замке, — говорила она шепотом. — Держу рот на замке.

После всего, что Лизибет сделала для Каспара, она стала в нашем коридоре общей любимицей и настоящей героиней. И хотя она оказалась большой болтушкой, а порой могла и здорово напроказить, с ней было всегда интересно и весело, и она часто заставляла нас всех смеяться. Но все же я постоянно опасался: а вдруг она как-нибудь слишком увлечется, да и проговорится случайно о нашем общем секрете.