Каспар, Мельхиор и Бальтазар - [30]

В этих-то драматичных и славных обстоятельствах мои повара, у которых иссякли все запасы, подали мне однажды птицу, фаршированную жареными грибами. Птица была грифом, грибы — вороночниками, прозванными «трубы мертвых». Я посмеялся. Отведал. Блюдо оказалось восхитительным! Я взял слово с моих поваров, что в следующий раз мне подадут жаркое из самого Мальхуса, хотя мы и блюдем запрет есть свинину.

Царская шутка вызвала громовой хохот гостей. Сам Ирод смеялся тоже, схватив обеими руками жареного грифа, которого ему подал служитель. Все последовали примеру царя. Кратеры наполнились вином. Некоторое время слышен был только хруст костей. Позднее по столам пущены были блюда с пирожными на меду, с грудами гранатов, винограда, инжира и плодов манго. И тут, перекрывая общий гул, вновь раздался голос царя. Ирод вызывал восточного сказителя, который уже подходил к нему в начале пиршества. Сказителя привели. Его простодушный и хрупкий облик контрастировал с сытыми и свирепыми лицами окружающих. Можно было подумать, что его откровенная бесхитростность возбуждает злобу Ирода.

— Сангали, раз уж тебя так зовут, ты расскажешь нам сказку, — приказал царь. — Но берегись, не коснись и намеком каких-нибудь государственных тайн! Помни, ты рискуешь обоими ушами. Если ты дорожишь своим правым ухом, приказываю тебе…

Казалось, царь долго обдумывал, что бы такое приказать. И когда он закончил фразу, в зале загремел восторженный смех.

Каспар, Мельхиор и Бальтазар

— …рассмешить меня. А если дорожишь левым, приказываю рассказать мне историю про царя, да, про царя, очень мудрого и доброго, но которого снедает беспокойство о том, кто наследует его престол… Итак, вот тебе тема: состарившийся царь беспокоится о том, кто станет его наследником. Если ты вздумаешь завести речь о чем-нибудь другом и не сумеешь меня рассмешить, выйдешь отсюда без ушей, как когда-то Гиркан II, которому его племянник Антигон самолично откусил уши, чтобы помешать тому сделаться первосвященником.

Воцарилось молчание.

— Царь, о котором ты хочешь услышать, — бесстрашно заговорил Сангали, — звался Златобород.

— Пусть будет Златобород! — согласился Ирод. — Послушаем историю про Златоборода и наследников его престола, ибо знайте, друзья мои, ничто не волнует меня сегодня так, как дела, связанные с престолонаследием.

Златобород, или Престолонаследие

Жил однажды в Счастливой Аравии, в городе Шамуре, царь по имени Навунасар III, который был знаменит своей бородой — кудрявая, струящаяся, она вся так и переливалась золотом и заслужила царю прозвище Златобород. Царь холил и лелеял свою бороду так, что даже прятал ее на ночь в шелковый чехольчик, а утром ее извлекали оттуда, чтобы вверить искусным рукам брадобрейш. Ибо следует знать, что, если брадобреи орудуют бритвой и знай себе кромсают бороды, брадобрейши, напротив, управляются только с помощью гребня, щипцов для завивки и пульверизатора и не отстригут у своего клиента ни единой волосинки.

Навунасар Златобород, который в юности отпустил бороду просто так, скорее по небрежности, нежели обдуманно, с годами все больше ценил этот придаток своего подбородка и даже стал усматривать в нем какой-то магический смысл. Он видел в бороде едва ли не символ своей царственности и даже вместилище своего могущества.

Царь неустанно любовался в зеркале своей золотистой бородой, с удовольствием пропуская ее сквозь унизанные перстнями пальцы.

Народ Шамура любил своего государя. Но царствование его длилось уже более полувека. А правительство, которое по примеру своего властелина нежилось в безмятежном довольстве, все откладывало необходимые реформы. Государственный совет собирался лишь раз в месяц, и охранявшие его стражники слышали из-за запертой двери, как министры обмениваются одними и теми же фразами, делая между ними долгие паузы:

— Не худо бы что-то предпринять.

— Да, но спешить не следует.

— Пока еще рано.

— Повременим.

— Самое важное — выждать.

И они расходились, поздравив друг друга, но так ничего и не решив. Одним из главных послеобеденных занятий царя — а царь обедал долго, неторопливо и сытно — был отдых, во время которого Навунасар спал глубоким сном почти до самого вечера. Причем спал он на свежем воздухе, на открытой террасе, затененной сплетенными ветвями аристолохий.

Но за последние месяцы Златобород утратил прежний душевный покой. И не потому, что его смутили укоры советников или ропот народа. Нет. Тревога государя вызвана была другой причиной — более возвышенной, более серьезной, одним словом, более царственной: впервые в жизни царь Навунасар, любуясь собой в зеркале, которое, завершив его туалет, подала ему брадобрейша, обнаружил в золотистом потоке своей бороды седой волос.

Этот седой волос поверг царя в глубокое раздумье. «Значит, я старею, — размышлял он. — Конечно, этого надо было ждать, но теперь это свершившийся факт, столь же неоспоримый, как этот седой волос. Что делать? Чего не делать? У меня появился седой волос, но зато наследника у меня нет. Я был дважды женат, но ни одна из цариц, по очереди деливших со мной ложе, не сумела подарить моему царству наследного принца. Необходимо принять решение. Но не будем спешить. Мне нужен наследник, — может, стоит усыновить какого-нибудь ребенка? Но такого, который будет похож на меня, — похож как две капли воды. Однако при этом будет молод, много моложе меня. Нет, пока еще рано. Повременим. Самое важное — выждать».