Каштановый омут - [6]

К тому времени небо уже порозовело в лучах восходящего солнца, и Саэр смог оценить свои потери. Он был взбешен и удручен. Его особенно злило то, что ущерб нельзя восполнить, и то, что этот урон был нанесен каким-то мальчишкой. Но делать нечего, мертвые были отнесены в сторону, раненые перевязаны, а в лагере восстановлен порядок. Когда вся работа была уже почти выполнена, Саэра позвали со стены замка. Он тихо отдал распоряжение группе воинов, оказавшихся под рукой, и устремился вперед, в шлеме и доспехах, подняв щит для защиты от стрел, чтобы узнать, что хотят просить осажденные. Юный великан стоял на стене без шлема, его прямые черные волосы развевались под утренним бризом.

– Вы совершили ошибку, – спокойно сказал Адам, – и были наказаны за свою глупость. Теперь забирайте своих людей и уходите. Я отпускаю вас и даю слово, что не стану преследовать, если вы больше не потревожите моих людей.

Саэр задохнулся от подобной наглости. Даже с учетом потерь, его силы превосходили войско защитников Телси. Вероятность того, что он все еще способен захватить замок, оставалась весьма высокой.

– Не совершите другой ошибки, – предупредил Адам, – не воспринимайте меня как тщеславного мальчишку. Я жду подкрепления здесь через два дня.

Саэр громко рассмеялся:

– Вы, должно быть, действительно считаете меня дураком, если полагаете, что я проглочу подобное вранье. Если ваши люди идут сюда, зачем вы стали бы мне об этом говорить?

Адам пожал плечами.

– Я решил оправдать вас за недостаточностью улик. Случилось так, что у меня и без вас есть кому переломать кости. Вы пока еще не причинили мне особого вреда, так что я предлагаю вам уйти с миром. Если же вы не прислушаетесь к доброму совету, то убедитесь, что я никогда не лгу, – смешок заколыхал могучее тело. – Просто порой я бываю не столь откровенен, как сейчас…

В это мгновение случились одновременно тривещи. Саэр сделал короткое движение правой рукой, которого, как он надеялся, не могли увидеть со стены. Арбалетчики, сопровождавшие его, опустили щиты, за которыми прятали свое заряженное оружие, и выстрелили. Адам присел под прикрытие своего щита, который стоял перед ним. Несколько стрел вонзились в щит. Еще несколько пролетели чуть выше, где только что была широкая грудь Адама, и еще несколько – через ту точку, где была его голова. Стрелы еще звенели в воздухе, а Саэр и его воины уже пришпорили лошадей и бросились прочь, опасаясь ответного шквала. Однако вдогонку им не полетела ни одна стрела – только звук веселого раскатистого смеха и снисходительно-презрительный трубный глас:

– Я же предупреждал вас не совершать еще одной ошибки!

Этот смех гораздо больше задел Саэра, чем он мог себе признаться. В оставшееся время дня он нагрузил своих людей работой, понуждая их побыстрее заканчивать постройку штурмовых лестниц и тарана, и отправил несколько небольших отрядов на разведку местности к западу и к северу. Своим капитанам он сказал, что лжет этот петушок или говорит правду, знать невозможно, но только тщеславный дурак может полагаться на дешевое открытое предостережение. Однако, как ни странно, когда разведчики вернулись, докладывая, что никаких признаков перемещения войск нигде не видно, Саэр почувствовал себя еще более неуютно и отправил в дозор других.

В замке подготовка тоже шла полным ходом, хотя некоторая часть ее немало смутила бы Саэра, будь у него шпион, который доложил бы ему о происходящем там. Большинство мужчин и женщин были заняты обычными для военного времени делами. Проверялось и готовилось оружие, нагревались масло и песок, которые будут потом обрушены на головы штурмующих, готовились шесты, чтобы отталкивать от стен лестницы. Однако другие группы были заняты чем-то необычным. Весь день из глубоких колодцев доставали воду, пока не были наполнены каждая бочка, каждый горшок, котел, мех – все, что могло удерживать жидкость. Как только сосуды наполнялись, они тут же опустошались – неторопливо, аккуратно, так, чтобы каждая капля просочилась и не пропала напрасно. Водой обливали каждый горючий предмет, особенно футовой толщины брусы и засовы ворот, запиравших замок.

К вечеру люди Саэра закончили работу и собрались вокруг костров, чтобы получить заслуженный ужин. Они не разоружались и не теряли бдительности. Одного сюрприза им было достаточно, и, кроме того, в отчаянии бросаться в атаку на врага, занявшегося едой, было довольно распространенной тактикой. Они насторожились бы еще больше, если бы увидели, что за стеной, когда солнце опустилось за горизонт и ветер повернул с суши к морю, Адам и два десятка его воинов начали снаряжать шестифутовые луки.

Когда луки были готовы, каждый из воинов взял в одну руку горсть стрел, но не с железными наконечниками, а с просмоленными деревянными, в другую – глиняный горшок с красными угольками, и с этим добром все поднялись на стены. Бриз посвежел, потом увял и, наконец, начал ровно дуть в сторону моря. По сигналу Адама двадцать стрел были опущены в двадцать горшков, положены на луки и одновременно выпущены в сухую траву на склоне холма, где расположился лагерь Саэра. Часовые предостерегающе крикнули, разглядев черные стрелы на фоне неба, но мерцания огоньков на наконечниках не увидели, и дозорные лишь удовлетворенно посмеялись, оценив, с каким недолетом упали стрелы.