Касание - [25]
— Это я снимал сразу после налета, — сказал Олег. — Видите, буйвол в щели. Они там для буйволов роют отдельные бомбоубежища.
…По дороге женщина катит ручную тележку. Крупно — босые ноги, быстро семенящие по дороге, колесо, с трудом проворачивающееся в грязи.
Женщина катит тележку. Длинные планы: мимо рухнувшей пагоды, где Будда, сидя прямо под открытым небом, наивно, недоуменно смотрит перед собой; мимо школьного здания, где к остаткам крыльца прибило вспоротый череп глобуса, катит женщина тележку.
Расположение зенитной батареи. Орудие, прикрытое пальмовыми ветвями, бойцы, к каскам которых тоже прикреплены листья.
Крупно: детали воинского быта.
Женщина подкатывает тележку к батарее. Бойцы обступают ее.
Заросли неподалеку от зенитки. Женщина стирает белье. Крупно: ее руки, растягивающие гимнастерку. Гимнастерка распорота от ворота осколком, у разрыва запекшаяся кровь. Руки женщины, отмывающие кровавое пятно…
— Это продавщица ханойского подземного универмага, — сказал Олег. — Она возит продовольствие на батареи. И делает там что надо — сготовит, обстирает. Это не ее обязанность, она это делает по доброй воле.
— А ее семья где? В Ханое? — спросил Мемос.
…Американский бомбардировщик идет в небе.
Батарея. Разворачивающееся дуло зенитки. Крупно: портреты расчета, руки, приводящие орудие в готовность. Самолет идет на бомбежку. Разрывы. Двое бойцов убиты, их тела крест-накрест, одно на другом возле зенитки. Крупно: похожая на вспученный спелостью плод граната, разорвавшаяся шариковая бомба.
Женщина у зенитки, она помогает уцелевшим членам расчета.
Заросли, разбитый таз, разметанное белье. Одна гимнастерка взрывом распята на кусте, как повешенная для просушивания, она вся в перфорации мелких дырок: следы пуль шариковой бомбы…
— Мне повезло по-своему, — сказал Олег, — удалось снять целый эпизод, будто по сюжету.
— Ты вообще везучий, — мрачно пробубнил Влад.
…Дорога. В обратный путь женщина катит пустую тележку. Крупно: колеса, на которые уже не давит тяжесть, легче проворачивают грязь. Босые ноги женщины, они двигаются медленнее, будто приняли на себя отданную повозкой тяжесть…
В зале зажегся свет, Олег недовольно крикнул в переговорник:
— Зачем вы остановили? Я же просил без перерыва все четыре ролика!
Голос на стене просвистел:
— Даем с одного проектора. Второй механик — на обеде. Надо перезарядить.
Влад полез за сигаретами, достал пачку, ее разобрали сразу, и все закурили.
— У вас еще есть что-нибудь про нее? — спросил Мемос.
Олег кивнул:
— Есть. Синхронное интервью. В следующей коробке, сейчас увидите.
Влад, сидевший по своему обыкновению сильно ссутулившись, подобрал скрещенные в коленях ноги к самому подбородку, сказал, не поднимая головы:
— Вот что, ты возьми меня писать текст. Давай сделаем об этой женщине отдельную двухчастевку. Тут нужно такой текст присочинить — нутро будет выворачивать. Возьми меня. Мне сейчас необходимо писать про это. Возьми.
— Давай, — согласился Олег.
Стена откашлялась:
— Мы готовы.
…Женщина — совсем крупно, почти во весь кадр — ее лицо. Она произносит раздельно и, как может показаться, безучастно…
Олег переводил, видимо, он уже знал наизусть этот монолог: «В ту ночь американцы убили Нгуен Конг Лыу — моего отца, Нгуен Тхи Неу — мою мать, Нгуен Конг Хая — моего сына, Нгуен Тхи Ша — мою дочь, Нгуен Тхи Там — младшую сестру, Нгуен Тхи Хуэ и Нгуен Тхи Май — моих племянниц, Нгуен Динь Тху — моего племянника».
Лицо женщины задрожало, поплыло и метнулось за грань экрана. Как неимоверно увеличенное стекло микроскопа с мечущимися инфузориями, белесое месиво задвигалось по полотну.
— Обрыв пленки, — сказала стена, — давайте монтажницу склеивать.
— Где я им возьму монтажницу, — огрызнулся Олег. — Ладно, пойду клеить сам. — Он поднялся.
Влад тоже встал. В спину уходящего Олега он сказал:
— Не нужно тут никакого текста. Оставь только это интервью. В конце. А весь эпизод давай на немую. Под одни шумы. Я такой текст, как у нее, не напишу. И никто не напишет. Пока, — он кивнул нам и тоже вышел.
Мы сидели с Мемосом и молчали. Мы сидели рядом, касаясь друг друга плечами, и молчали. Но я только сейчас почувствовала, что касаюсь его, хотя в любом другом случае само его присутствие в комнате физически ощущалось мной. А сейчас я касалась его плечом и даже не заметила этого.
— А кто твой муж? — спросил Мемос. Голос его надломился, и я отпрянула, потому что вдруг близкое присутствие его плеча стало волнующим, и все мысли у меня в голове как-то сразу расползлись.
— Он журналист.
— А где он?
— Он умер. Разбился на вертолете во время полета в Антарктиде.
— Когда?
— Четыре года назад.
— Ты очень любила его?
— Не знаю. Он был моей самой близкой подругой. Как ни странно, он был тезкой того мальчика, которого я очень любила еще в детстве. Его тоже звали Сережа Троицкий. Он погиб под Москвой.
Этот разговор должен был когда-нибудь состояться, хотя я боялась его: пока я не сказала вслух, что Сережи, моего мужа, уже нет, он был моей защитной броней, моей обороной от самой себя. Но я ведь сама ежедневно возводила надолбы, противотанковые рвы и заграждения этой обороны, чтобы одержимо и подсознательно ежедневно прорывать ее.
Любовь, чудом пробившаяся сквозь серую обыденность… Юмор, помогающий выжить в самых трудных, самых печальных ситуациях… Надежда на чудо, которое случится однажды… Таковы основные темы прозы талантливой современной писательницы Галины Шерговой. Прозы очень женской – и очень умной, легкой без легковесности и изящной вычурности. Прозы, в которой сочетаются подкупающий лиризм и тонкая ирония, обостренное чувство современности – и поистине классическое внимание к мельчайшим движениям человеческой души.
«Как это все любят твердить — «случайно встретились». Не бывает никаких случайностей. Просто человек выпадает из твоей жизни, ты не думаешь о нем — где он живет, где бывает, какими маршрутами движется — и тебе кажется, что он тут или там оказался случайно. А когда человек этот присутствует в тебе, постоянно прячется в укрытиях твоей подкорки, его самое непредсказуемое возникновение всегда закономерно. И еще я знаю: если какая-то женщина, о которой я никогда прежде и не размышлял, начинает попадаться мне повсюду, она обязательно будет призвана сыграть в моей жизни не бессловесную роль…».
Яна Яковлева всегда мечтала о любви и семейном счастье. Но в ее спокойную и размеренную жизнь врывается беда. Отчаяние, одиночество, пустота… и никаких надежд на будущее. Но вдруг все меняется, когда из Америки возвращается ее первая любовь — Егор. Они когда-то дружили, и она была отчаянно в него влюблена, но он уехал.Может быть, теперь эта встреча принесет Яне то счастье, о котором она так мечтала?..
Зачем человеку враги?Чтобы не расслабляться и не терять формы?Чтобы всегда быть готовым к удару – прямому или нанесенному из-за угла?Или… зачем-то еще?Смешная, грустная и очень искренняя история женщины, пытающейся постичь один из древнейших парадоксов нашей жизни, заинтересует самого искушенного читателя…
Она — прирожденная кулинарка, готовит так — пальчики оближешь! Вот только облизывать пальчики некому. Мужчины в жизни Эллы появляются и тают, как ее пирожки во рту. Да и стоит ли расточать свои способности, свою красоту на каждого встречного? Где тот единственный, который оценит ее и примет такой, какая она есть? Застенчивую, не слишком уверенную в себе и все-таки прекрасную? Она готова ждать… Только для него — настоящий пир! А остальным — хватит и «курицы в полете».
Долгие годы она была только… женой. Заботливой, верной, преданной. Безгранично любила своего мужа – известного актера – и думала, что он отвечает тем же. Но оказалось, что все вокруг ложь. И ее уютный мир рухнул в один миг.Как трудно все начинать сначала! Ведь нет ни дома, ни родных, ни работы. Но она пройдет через все испытания. Станет счастливой, знаменитой, богатой… И главное, самое нужное в жизни – любовь – обязательно вновь согреет ее сердце.