Карышок - [2]

А сейчас краска из ведёрка выплеснулась, и струйка стремительно вниз ринулась и так плавно стекает, как при замедленной съёмке. И ничего не сделаешь. Маляр Колька к трубе привязан. К тому же в верёвке запутался. Хоть вызывай на подмогу соседа Витьку Вилкина. Да не услышит. Он с утра на баяне играет, на всю улицу музыка льётся. А тут и зад подгорать на железе начал. Одним словом, хоть караул кричи. А брат-то стоит внизу под крышей и капельки краски ловит. Откуда он мог знать, что краска течёт из ведерка. Ну и мазюкает капельки пальцем, но почему-то на лицо. Добрался и до волос на голове. И ровненько наносит краску на волосы.

До этого был случай; подсмотрел он, как мать хной волосы красит. И решил он тоже измазать себе шевелюру. Забавным ходил. Рыжего цвета. А тут масляная краска с небес капает. Почему не воспользоваться такой благодатью. Вот и учудил, раскрасил себе часть лица и волосы. У бочки с водой взглянул на своё отражение и разочаровался. Зачерпнул пригоршней воды, попытался смыть краску. Маслянистые потёки разошлись по всему лицу, и оно приобрело вид пугающего мальчика Маугли. Потешным стал. Керосином потом пришлось оттирать лицо и волосы. Вот это малярное ремесло надолго запомнилось Кольке. И крышу покрасил, и брату голову позолотил. Краска для крыши была ярко-коричневой.

На счастье, объявился Вовка.

- Слезай с крыши, — говорит, — у тебя по ограде незнакомый мальчуган ходит.

Колька с испугу скользнул по разлитой краске на крыше и, сам измазавшись, поспешил вниз.

А что оставалось делать Кольке? Крышу не докрасил, краска пролилась. Братишка на голове марафет навёл, в краске извозился и на клоуна стал похож. Пришлось самому из верёвки выпутываться и с крыши спускаться. Вовка увидел у Кольки измазанные руки, зад в краске, похожий на красный помидор, да тут ещё и брат Генка рыжей светит головкой, как фонарик трёхцветный. И тут Вовке внезапно мысли пришли, как снег на голову свалились. Он вспомнил, что бабка Нюра когда-то просила покрасить забор. Да у Вовки времени всё не было. А тут тот самый случай, сообразил он.

- Пойдём, — говорит, — бабке Нюре покрасим забор. Всё равно ты уже вымазался в краске. Она обещала запустить в огород. Полакомиться можно будет и прихватить домой чего-нибудь, — с придыханием выпалил Вовка. — Не раздумывай, глядишь, и подзаработаем, — и добавил:

— Давай сделаем бабке одолжение. Она на базар частенько мотается, с огорода что-то всё продаёт. Деньги у неё водятся. Вот и деньжатами, может, обзаведёмся.

Хитрющий был Вовка. Коммерсант настоящий. Правда, работать в своём огороде не очень любил, а вот в чужой слазить — за милую душу.

«Ремесло малярное, можно сказать, уже освоено, — подумал Колька, — почему не поддержать друга с его идеей, да и бабке подсобить можно, и не надо ей на стороне искать маляров. Они вот, уже здесь, и готовы за работу взяться, почему бы не помочь по-соседски и не услужить бабульке».

- Кисти не бери! Бабка свои даст! — произнёс Вовка, готовый от нетерпения сорваться с места.

«Летнее время длинное, всё можно успеть, — подумал Колька, — до вечера ещё далеко, можно и бабке помочь забор покрасить, пошастать у неё в огороде и до прихода родителей навести порядок в своём доме».

Слепящее солнце подкралось к зениту. День был в самом разгаре. Солнечное пятно застряло в рыжих, покрашенных краской, волосах брата Генки. Это веселило и придавало ещё больше настроения. Бабкин забор в этот момент был пустяшным объектом для него.

- Генка, пойдёшь с нами? — спросил Колька.

Генка отмахнулся:

- Да ну вас! И так весь в краске. Бабка увидит, со страху помрёт.

Он затушевался, провёл по голове рукой и спросил:

- Чем голову и лицо отмыть?

- Жди меня, — ответил Колька.

Приступили к работе, не раскачиваясь, сразу. Впереди ожидал огород, а возможно, и денежный расчёт. О цене, правда, не успели договориться с бабкой. Сразу бросились красить, как на амбразуру. Забор был небольшой, хоть он и новый, но щербатый, с сучками, своенравный, как бабка Нюра, и краску впитывал плохо. Но Колька и Вовка старались, мазюкали краску, как могли, ремесло маляра не позволяло им халтурно работать. За пару часов сладили с покраской забора. Измазанные краской, они сразу помчались к бабке в огород. Бабка колдовала там над грядками, наверно, к базарному дню готовилась. От неожиданности, завидев ребят, испугалась. Они словно черти из табакерки выскочили, все в краске, бабке почудилось, что черти вместе с забором в огород примчали. Ну, думает, черти ещё одной проблемой решили озадачить. Забор на место нужно будет переносить. Присела на грядку, руки на груди сложила и слов не найдёт, словно язык онемел и дар речи в морковной ботве затерялся. Потом, правда, отошла. Окропила себя водицей, как в церкви, из бочки, перекрестилась и пошла к забору работу принимать.

А Колька с Вовкой уже новое ремесло стали осваивать, агротехническое. По грядкам ползают, как комбайны, все грядки разворотили. Бабкины труды насмарку пошли. На грядках у бабы Нюры им было приятней орудовать. Воздух свежий, краской не пахнет, кругом аромат морковной ботвы, запах голову кружит. Огурцы и помидоры не в счёт. Прямо с грядки бери и ешь, и мыть не надо. Одно удовольствие. Экология была не та, что сейчас. Ни одна холера не приставала. Ну, если живот заболит, можно и на черёмуху забраться, хоть целый день на ней сиди и кукуй. Черёмуха свяжет во рту так, что язык не ворочается, а в животе и подавно порядок наведёт. Правда, потом в туалет долго не ходишь, но это временно.