Он еще немного постоял, и они пошли. Слева были деревья, справа чахлые кусты, а за ними уже горела земля. Он равнодушно посмотрел вдаль, там плясало желтое пламя, потом поднял глаза к линии горизонта, туда, где возвышалась стена неподвижного белого огня, и подумал, что сегодня жарко.
* * *
- Знаешь, сначала он мне отрезал пальчики на правой руке. Садовыми ножницами, - сказала девочка.
- Ты мне это уже говорила, - отозвался бес. За это время они успели познакомиться и даже почти подружиться.
- Он резал по фалангам, чтобы я чувствовала.
- Слушай, хватит, давай о чем-нибудь другом. Слушать противно, равнодушно ответил бес.
- Знаешь, он ведь не хотел меня убивать. Он хотел, чтобы я такая выросла. Чтобы я жила в этом подвале. Я перестала есть, тогда он знаешь что сделал?
- Не знаю и знать не хочу, - бесу было скучно. - Я тебе говорил, что ничего не получится.
- И что, ничего нельзя сделать с собакой?
- Я тебе уже все объяснил. Собака ни в чем не виновата.
- Но он-то виноват.
- Давай еще раз. Этот парень наш, но мы не можем его взять. У него послужной список длиннее, чем у любого чикатилы. Только ему везло. Он дожил до старости и умер в глубоком маразме. Собаку он прихватил с собой.
- Убил?
- Тебе уже говорили сто раз. Не убил. Просто когда он сдох, никто не поинтересовался его здоровьем. Он один жил. Собака околела из-за мочевого пузыря - не могла поссать. У них все просто было. Нассал в квартире, так хозяин его воспитал маленько. Ну да сама понимать должна.
- Но почему тогда?
- Сто раз говорили. Все дело в дурной псине. Он любит хозяина.
- Ну и что, что любит?
- Он отправился за ним сюда.
- В ад?
- Ну ты же отправилась.
- Ты не понимаешь. Когда я умирала - он мне тогда ступни отрубил, топориком, знаешь, как курице лапы, а там все загнило, в общем гангрена - я думала, что он попадет сюда. Что он почувствует все то, что чувствовала я. Ну: как бы тебе объяснить: Это дало мне силы умереть.
- Кажется, у всех вас это отлично получается безо всяких усилий.
- Я умирала: страшно. Если бы не это: это было бы совсем... После такой смерти я попала бы сюда. Сразу.
- Да, возможно.
- И когда я оказалась тут, я захотела только одного - увидеть его. Я ждала. Долго. Я думала, что его поймают и убьют, но его не поймали. Он чуть не до ста лет прожил. И вот наконец он умер. Знаешь, я это сразу почувствовала.
- Да. Бестелесные все знают сразу.
- И я захотела оказаться здесь, и увидеть: И увидела: вот это.
Девочка подняла голову. Посреди моря пламени возвышалась круглая скала. На ее плоской вершине зеленели кроны деревьев.
- Но почему?..
- Пес не покинул его. И не покинет. Он любит его, и с этим ничего не поделаешь. Он будет с ним всегда, где бы он ни находился. А над собакой у нас нет никакой власти.
- И что же это такое?
- После смерти он должен был оказаться в аду. В самой страшной его части. То есть здесь. Он в нем и находится. Собака должна находиться в своем собачьем раю. Она в нем и находится.
- И это рай?
- Для собаки - да. Он гуляет с любимым хозяином, и будет гулять с ним вечно. И охранять его от всяких опасностей.
- Вроде меня?
- Да. Ты хотела его взять с собой, да? А пес его спас. Он его все время стережет. Ты понимаешь, он же умер в маразме. Здесь бы он пришел в себя, но пес чувствует, что это опасно. Если он поймет, где он находится, собачий рай кончится. Он отвлекает его, как только тот начинает хотя бы думать о чем-то таком:
- А как он: догадывается?
- А как мы с тобой разговариваем? Сознание воспринимает сознание, что ж тут удивительного?
- И эта тварь: знает?
- Про своего хозяина? Все знает.
- И любит его?
- И любит его. Он был единственным, кого этот пес в жизни любил. У него больше никого не было, видишь ли. К тому же он вообще: привязчивый. Один раз и навсегда, знаешь ли.
- Я попробую еще раз.
- Ты пробовала. Я уже не помню сколько раз.
- Я придумаю что-нибудь новенькое.
- Пес все понимает. У тебя ничего не получится.
- Но почему он не даст мне?.. Он же должен понимать, что его хозяин садист и подонок. Этот гад бил его, морил голодом, а он:
- Ему это безразлично. Он любит его. А не тебя.
Девочка подняла беспалую ручонку и погрозила скале обожжённой культяпкой. С края обрыва донесся злобный собачий лай.
