Картотека живых - [161]
Все согласились.
— Вот видишь, Зденек, ты уже не один. Вольфи тебе поможет, Оскар и Диего тоже. А среди новичков есть несколько коммунистов. Правда, ребята на стройке говорили, что рассчитывать на Иржи уже не приходится… — Фредо запнулся, увидев испуг в глазах Зденека, — ну да, твоему брату нужен покой и покой! — поспешил поправиться он. — Говорят, там еще есть какой-то Курт…
Зденек подтвердил, что есть.
— Из других лагерей тоже прибудут надежные ребята. Они явятся к тебе с паролем «Как поживает твой брат?», понятно? Так мы условились на стройке. Ваша задача здесь ясна: выдержать эту зиму, честно выдавать порции, помогать людям. Не, исключено, что комендатура урежет вам пайки и снимет прибавку для работающих. Но если даже будут давать одну буханочку не на четверых, а на пять или шесть человек, выдержать можно. Нужно выдержать!
Остаток ночи Зденек просидел у постели брата. Они уже не говорили о кино и большей частью молчали, а иногда тихонько обменивались несколькими словами, стараясь не беспокоить спящих.
В темноте не было видно, как изменилось лицо Иржи, и Зденеку иногда казалось, что они снова дома. Оба бодрствовали, как когда-то в юные годы, и какая-нибудь одна фраза будила у них тысячи воспоминаний. Помнишь, как огорчался отец, когда бенешевцы не выбрали его в муниципалитет? А мы с тобой смеялись. А помнишь мамин красивый почерк? А ее альбомы, которые она прятала в комоде под бельем? Иржи как-то стащил один из них и нашел в нем множество наивных любовных стихов времен папиного сватовства. Одно он выучил наизусть. Помнишь, как заплакала мать, когда ты вечером вдруг встал и начал декламировать этот стишок? Вечно наши родители плакали из-за нас, вечно они о нас заботились, наставляли… А мы? Правильно мы жили?.. Сейчас ночь, тихо, плакать не хочется. Иржи! Зденек! Мы здесь наедине, папа нам ничего не скажет, мама тоже. Что же мы скажем сами о себе?
— Тебе-то хорошо, — шепчет младший брат. — Я тебе завидую. В жизни ты шел прямым путем, тебе стыдиться нечего.
— Ничего ты не знаешь, — старший погладил брата по руке. — Я вечно дрался, это верно. Но доволен жизнью я бывал редко. Знаешь ты, что я всегда тебе завидовал. Тебя мать любила больше.
— Нет, нет, это неверно, Иржик. Тебя она любила во стократ сильнее, честное слово! Но ты был своенравный, все делал ей наперекор.
Они опять замолчали. Кругом хрипло дышали спящие. В памяти братьев проходило всё пережитое.
— Жаль, что нам так мало довелось быть вместе, — сказал один. — Легче было бы понять друг друга…
— Неверно, — возразил другой. — Мы никогда не были одиноки. Мысленно я всегда вел и вас с собой — отца, маму, тебя. Куда бы я ни шел, я всегда был с вами.
— В самом деле? А я нет, — признался младший. — Эгоист, всегда думал только о себе… Но я был уверен, что ты думаешь о нас еще меньше.
Иржи усмехнулся.
— Ошибся.
Брат положил свою руку на его.
— Больше этого не будет. Мы все-таки теперь вместе.
— В Гиглинге! — отозвался Иржи, подражая звуку святочного колокольчика. — А помнишь рождество дома? Оно ведь уже на носу.
Утром выяснилось, что за ночь навалило много снегу. Он еще падал большими мокрыми хлопьями. В четыре часа к воротам лагеря подъехал большой армейский грузовик. Шофер даже не выключил мотора и не погасил фар.
— Зеленые, в машину! — закричал орднунгдинст. — Зеленые, в машину!
Эрих и Хорст собрали свои пожитки. Каждый обул лучшую пару ботинок, оставив лишнюю обувь в конторе — для будущих проминентов. Хорст снял со стены семейную фотографию с ленточкой Железного креста.
— Как ты думаешь, Эрих, можно мне уже вдеть эту ленточку в петлицу?
— А ну тебя! — проворчал писарь. — Сунул бы ты ее в другое место…
Он был не в духе. Ему не хотелось покидать теплое, обжитое местечко, где он рассчитывал дотянуть до конца войны. Как говорят у нас в Вене: «Новое лучше не будет», — мысленно твердил он.
Одиннадцать «зеленых»… Зепп первым перескочил через борт машины. Там сидел конвойный с автоматом. Он улыбнулся и протянул Зеппу руку.
— Привет, камарад! Ты слышал, что мы начали большое наступление в Бельгии? Мы еще выиграем эту войну! В Дахау вас встречают с музыкой!
— С музыкой? — Зепп просиял. — Слушай-ка, посоветуй мне, как бы попасть в горнолыжную часть? Я был тренером в Арльберге. Лыжниц у меня там было, ого-го!..
В машину влезли остальные.
— Одиннадцать?
— Одиннадцать! Поехали!
Копиц и Дейбель уже не стали возвращаться в комендатуру. Сегодня перекличка продлится долго, давайте-ка начнем ее сразу. Сигнал!
Ударили в рельс. Заключенные еще не завтракали, кофе был не готов, но это неважно. «Всем выстроиться на поверку!»
Зажглись прожекторы. Страшная виселица еще торчала посреди апельплаца.
— Lagerschreiber, vorwarts!
С бьющимся сердцем Зденек впервые побежал к воротам. На руке у него была повязка Эриха. Часовые пропустили его.
Копиц смерил нового писаря взглядом.
— Скажешь Диего, чтобы сразу после переклички убрал виселицу.
«Слава богу, первый приказ хороший!» — подумал Зденек.
Хитрые глазки Копица прищурились, он без труда угадал мысль писаря.
— Но я не сказал, чтобы ее разрубили в щепы, — усмехнулся он. — В любой момент ее можно поставить снова.
В книгу вошли произведения современных чешских и словацких прозаиков. Рассказы и отрывки из крупных произведений объединены общей темой борьбы народов Чехословакии против фашизма за национальное и социальное освобождение.В публикуемых произведениях раскрыта освободительная миссия Советской Армии, показан героизм и мужество чехословацких патриотов.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Хорошо известный советским читателям писатель Норберт Фрид, автор переведенных на русский язык книг «Улыбающаяся Гватемала», «Графика Мексики», «Картотека живых» и др., сопровождал труппу чехословацкого кукольного театра, совершившую турне по странам Азии. Об этой поездке он написал интересную книгу, в которой очень непринужденно и остроумно рассказывает о пребывании в Индии, на Цейлоне, в Индонезии и Камбодже, делится своими мыслями о жизни людей, о культуре и истории посещенных стран.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Получив короткую передышку от ужаса и безумия Восточного фронта, Свен и его братья по оружию — ветераны из штрафного танкового полка вермахта — прибыли на передислокацию в Гамбург. Но фронтовики быстро обнаружили, что и дома им не обрести желанного покоя. Повсюду рыщут нелюди из СС и гестапо, хватающие инакомыслящих и истязающие их в своих адских застенках… Очередной роман-бестселлер знаменитого писателя-фронтовика С. Хасселя рассказывает о грустной побывке «чужих среди своих» на негостеприимной родине…
Замечательный польский романист Александр Омильянович, к сожалению, почти неизвестен российскому читателю. Тем не менее за рубежом издано более полутора десятков его книг, переведенных на все основные языки Европы.Роман «Волчье логово» рассказывает о самоотверженной борьбе польских партизан и подпольщиков с немецкими оккупантами. Главный герой — лейтенант Анджей Штангер — отважно проникает в самое сердце военной разведки вермахта и добывает ценнейшую информацию о готовящихся ударах фашистских войск на Восточном фронте.
Шестидесятые годы двадцатого века. Немецкий журналист Курт Штайнер собирает сведения о женщине-хирурге, служившей в войсках СС. Пытаясь шантажировать этой информацией одного из руководителей неонацистской организации, Штайнер погибает. Расследуя гибель Курта, его жена узнает, что та самая женщина-хирург была последней габсбургской принцессой, которая волею судьбы оказалась в нацистской Германии и попала в концлагерь. Однако благодаря мимолетному знакомству с Отто Скорцени она проходит путь от заключенной до самых верхов эсэсовской иерархии.«Месть Танатоса» — первый роман немецкого журналиста и военного историка Михеля Гавена, принесший ему известность в Германии.
Хруст фюзеляжа, вопросы взволновавшегося экипажа, а потом два приказа командира, отданные спокойным голосом: «Готовьтесь прыгать… Прыгайте»… и штурман, прыгнувший первым, как этого требует инструкция, приземляется на свекольном поле, целым и невредимым… но один. Самолет разбился, все товарищи погибли.Главный герой романа французского писателя и ветерана Второй мировой войны Жюля Руа лейтенант Рипо совершает вынужденный прыжок с парашютом из подбитого самолета, не подозревая как сильно изменит его жизнь этот инцидент.