Картотека живых - [110]
'Заключенные покрепче несли больных, шатаясь под их тяжестью, другие тоже шли с трудом. Едва закрылись ворота, часть людей сразу же разбежалась по баракам, махнув рукой на горячую пищу. Но у большинства голод был сильнее усталости, и они послушно стали в очередь за ужином. Хлеб они в последний раз получили и съели еще вчера вечером, а в утренней суматохе не было даже времени выдать им обычный кофе-бурду. Только в полдень они получили у Молля немного жидкого горохового супа, который наливали в ржавые консервные банки, собранные буфетчиком для сдачи в утиль. И в самом деле, где ему было взять другую посуду для одиннадцати тысяч новых рабочих? Консервных банок нашлось штук девятьсот, и они имели то преимущество, что были невелики и из них можно было пить, как из кружек. Никому не понадобились ложки. И каждый, быстро опорожнив банку, передавал ее товарищу. Когда кто-нибудь жаловался, что этот гороховый брандахлыст даже не горяч, буфетчик пожимал плечами: «А будь он горячий, вы бы не удержали банки в руках!»
Кружка mollsuppe. пока что была единственной едой за день. Теперь, вечером, людям полагался еще обычный lagrsuppe. [21] и позднее, в бараке, четверка хлеба с маргарином. Многие лезли за супом без очереди — капо, блоковые, штубаки: как же, мол, они смогут следить за порядком и быстро нарезать порции хлеба и маргарина для своих команд, если им самим придется стоять в хвосте? Таким образом, проминенты получили похлебку в первую очередь. Но ведь проминент не станет есть «в стоячку», около кухни. Он возьмет миску с собой, удобно расположится в своем бараке, подогреет похлебку на камельке, заправит ее жиром и посолит, насушит гренок, мелко накрошит их в суп…
Так вышло, что большая часть посуды исчезла в бараках, а у дымящегося котла толпилась длинная очередь «мусульман» и ругала девушек, которым не во что было разливать суп. Лейтхольд ничего не предпринимал и только с немым восхищением смотрел на энергичную Юлишку, которая с палкой в руке ходила по рядам, все замечала и покрикивала на людей. Тех, кто проявлял чрезмерное нетерпение и лез к пустым мискам, она била по рукам, а тех, кто, по ее мнению, ел слишком медленно и не освобождал посуду, била еще больнее. Около кухни стоял шум, крик, суетня, «служба порядка» отсутствовала. Было уже десять часов вечера, а очередь, казалось, даже не уменьшилась. Может быть, дело в том, что в нее затесались лишние претенденты? Юлишка уверяла, что некоторые ловкачи, получив похлебку, становились в очередь по второму разу. Это было не исключено, но вместе с тем несомненно, что у большинства «мусульман» до сих пор не было во рту маковой росинки. А тут еще погасили свет и раздался звон рельса: «Воздушная тревога!»
— По баракам! — заорали капо. Им-то хорошо, они наелись, утерли жирные губы и не прочь были поспать.
— Марш по домам!
Лейтхольд тоже зашевелился, вспомнив, что ведь он начальник, и закричал в темноту:
— Прекратить выдачу еды! Немедленно!
Впереди началась возня и суматоха. Узники, после часового ожидания наконец добравшиеся до котла, протягивали миски, громко кричали, упрашивая выдать им порции. Кухарки хотели было сжалиться, но на них напирала вся очередь; люди, лишившиеся ужина, проталкивались вперед. «Ради бога, тише, ошпаритесь!» — кричали Беа и Эржика, размахивая поварешками и отступая от котлов. Юлишка уже ничего не видела и яростно молотила палкой во все стороны. Один котел действительно перевернулся, какой-то заключенный взвизгнул нечеловеческим голосом, этот визг перекрыл даже общий рев. Юлишка еще раз попыталась навести порядок, но кто-то смаху влепил ей оплеуху. Она отскочила, выбралась из толпы и устремилась туда, откуда слышался голос Лейтхольда: «Перестаньте же выдавать еду, говорю вам!»
Наткнувшись на кюхеншефа, Юлишка чуть не бросилась к нему на шею.
— Это я, герр кюхеншеф… — всхлипывала она. — Меня хотели убить… спасите!
Лейтхольд сам не понимал, как это произошло, но вот он уже прижал Юлишку к себе и вместе с ней отступил к кухонным дверям. Сейчас шеф кухни уже не был перепуганным инвалидом, сейчас он был защитником женщины! Неожиданный прилив сил захватил его и понес.
— Не бойтесь, девочка, никто вас не обидит…
Он сказал «девочка», «Madel». Стеснительный Лейтхольд назвал всхлипывающий у него на плече «номер» «девочкой»! И даже «mein kleines Madel», своей маленькой девочкой. Он сам себя не узнавал, таким он вдруг стал удальцом. Здесь, в темноте, среди этих хищников в клетке, сердце Лейтхольда преисполнилось самых нежных, рыцарских чувств. Уже знакомое ему девичье тело было сейчас у него в руках, он чувствовал ладонями крутую спину Юлишки, глубокую ложбинку посредине…
Лейтхольд прижимал к себе юную венгерку, утешал ее и, хотя сам совсем потерял голову, уговаривал Юлишку: «Опомнитесь же, девочка!»
Зденек еще во время воздушной тревоги вышел из конторы, неся под полой миску похлебки для Феликса. Весь день Феликс не выходил у него из головы, босой, беспомощный Феликс, лежащий на мерзлой грязи апельплаца. Если сейчас в лазарете доктор Шими-бачи скажет, что Феликс умер, у Зденека, наверное, подкосятся ноги и он не сможет сделать ни шагу. Он смертельно устал, все пережитое сегодня на стройке и по пути давило его душу, как камень.
В книгу вошли произведения современных чешских и словацких прозаиков. Рассказы и отрывки из крупных произведений объединены общей темой борьбы народов Чехословакии против фашизма за национальное и социальное освобождение.В публикуемых произведениях раскрыта освободительная миссия Советской Армии, показан героизм и мужество чехословацких патриотов.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Хорошо известный советским читателям писатель Норберт Фрид, автор переведенных на русский язык книг «Улыбающаяся Гватемала», «Графика Мексики», «Картотека живых» и др., сопровождал труппу чехословацкого кукольного театра, совершившую турне по странам Азии. Об этой поездке он написал интересную книгу, в которой очень непринужденно и остроумно рассказывает о пребывании в Индии, на Цейлоне, в Индонезии и Камбодже, делится своими мыслями о жизни людей, о культуре и истории посещенных стран.
В 1940 году автор этих воспоминаний, будучи молодым солдатом срочной службы, был осужден по 58 статье. На склоне лет он делится своими воспоминаниями о пережитом в сталинских лагерях: лагерный быт, взаимоотношения и люди встреченные им за долгие годы неволи.
Блистательный Лопе де Вега, ставший при жизни живым мифом, и сегодня остается самым популярным драматургом не только в Испании, но и во всем мире. На какое-то время он был предан забвению, несмотря на жизнь, полную приключений, и на чрезвычайно богатое творческое наследие, включающее около 1500 пьес, из которых до наших дней дошло около 500 в виде рукописей и изданных текстов.
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Получив короткую передышку от ужаса и безумия Восточного фронта, Свен и его братья по оружию — ветераны из штрафного танкового полка вермахта — прибыли на передислокацию в Гамбург. Но фронтовики быстро обнаружили, что и дома им не обрести желанного покоя. Повсюду рыщут нелюди из СС и гестапо, хватающие инакомыслящих и истязающие их в своих адских застенках… Очередной роман-бестселлер знаменитого писателя-фронтовика С. Хасселя рассказывает о грустной побывке «чужих среди своих» на негостеприимной родине…
Замечательный польский романист Александр Омильянович, к сожалению, почти неизвестен российскому читателю. Тем не менее за рубежом издано более полутора десятков его книг, переведенных на все основные языки Европы.Роман «Волчье логово» рассказывает о самоотверженной борьбе польских партизан и подпольщиков с немецкими оккупантами. Главный герой — лейтенант Анджей Штангер — отважно проникает в самое сердце военной разведки вермахта и добывает ценнейшую информацию о готовящихся ударах фашистских войск на Восточном фронте.
Шестидесятые годы двадцатого века. Немецкий журналист Курт Штайнер собирает сведения о женщине-хирурге, служившей в войсках СС. Пытаясь шантажировать этой информацией одного из руководителей неонацистской организации, Штайнер погибает. Расследуя гибель Курта, его жена узнает, что та самая женщина-хирург была последней габсбургской принцессой, которая волею судьбы оказалась в нацистской Германии и попала в концлагерь. Однако благодаря мимолетному знакомству с Отто Скорцени она проходит путь от заключенной до самых верхов эсэсовской иерархии.«Месть Танатоса» — первый роман немецкого журналиста и военного историка Михеля Гавена, принесший ему известность в Германии.
Хруст фюзеляжа, вопросы взволновавшегося экипажа, а потом два приказа командира, отданные спокойным голосом: «Готовьтесь прыгать… Прыгайте»… и штурман, прыгнувший первым, как этого требует инструкция, приземляется на свекольном поле, целым и невредимым… но один. Самолет разбился, все товарищи погибли.Главный герой романа французского писателя и ветерана Второй мировой войны Жюля Руа лейтенант Рипо совершает вынужденный прыжок с парашютом из подбитого самолета, не подозревая как сильно изменит его жизнь этот инцидент.