Картонные стены - [82]
В ответ на опасения подруги «брошенка» громко возмутилась:
– Это еще как?! Дом на нас двоих оформлен. И плачу за него по квитанциям я, и разрешение на въезд в поселок только я могу заказывать.
– Ну, было бы желание, он хоть и тупой, но все же юрист.
– Слушай, не порть мне настроение!
Проводив парочку взглядом, Варвара Сергеевна решила разыскать то место, где жили в бытовках строители.
49
Мать часто твердила: все женские болячки от мужиков.
Рассуждая на эту тему, она как-то сказала, что секс в мужской жизни состоит на девяносто процентов из фантазий и разговоров, и лишь на десять из сомнительной практики, которая у подавляющего большинства сводится к нескольким примитивным телодвижениям, результатом которых становится их скотское удовлетворение, ну и в лучшем случае – оплодотворение женщины.
«А женщина – это и есть сама жизнь! – Голос матери дрогнул на самой высокой ноте и будто завис над пропастью. – От такого отношения она гаснет и медленно умирает».
Она сидела в кресле перед телевизором, смотрела экранизацию «Анны Карениной» и пила красное дешевое вино из изящного хрустального бокала.
В тот вечер я пришла домой позже обычного – около одиннадцати вечера.
В тот вечер я и сама была нетрезва, но мать, с жаром пустившись в свои рассуждения, навеянные сюжетом фильма, конечно, этого не заметила.
Взрослея, я стала ощущать, как стремительно испарялась ее любовь ко мне. На смену, как мне казалось, пришла лишь снисходительная жалость напополам то ли с завистью, то ли с брезгливостью.
В тот вечер меня лишили девственности – быстро и неумело: несколько скотских телодвижений и запах дешевого пойла.
Я шла домой и отчаянно не понимала – вот ради «этого» моя мать часто не ночует дома или со мной что-то не так?!
Мне захотелось спросить у матери про женскую фригидность – от мужиков ли она зависит или это врожденный порок, но я не стала…
Я больше не могла видеть ее ставшее привычно пластилиновым лицо, слышать подрагивающий, чужой, будто взятый напрокат из другого тела, голос.
Я ушла к себе и, сжавшись в комок, прорыдала всю ночь.
Слышала, как отец, придя с вечерних посиделок у коллег, приоткрыл мою дверь и, удостоверившись, что я дома, пошел к себе в комнату проверять тетради и втихаря потягивать дешевый коньяк из неизящной чайной чашки.
Много лет спустя Андрею удалось меня растормошить.
В нем было столько энергии, что и мне удавалось от нее заряжаться.
Мы тогда оба думали, что наш яркий беспечный праздник будет длиться вечно.
А секс был его составляющей.
И все же там было не про чувственность.
По крайней мере, не про мою.
К мужчинам это слово вообще неприменимо. Натиск, напор, разрядка – им подходят только эти слова.
В. же был до одури неспешен.
Каждый раз он вел себя так, словно это последнее соитие в его жизни – он смаковал процесс от первого, внимательного и задумчивого, как только я появлялась в поле его зрения, взгляда, до последнего, отданного ему моим усталым, но все еще жадным ртом, поцелуя.
Он словно научил меня летать, а потом, хладнокровно прицелившись, отстрелил мне крылья.
Может, звучит кощунственно, но рядом с ним, моим заморозившим душу любовником, я ощущала себя частицей вселенной, а это значит, что я была близка к истокам, близка к Создателю…
Я понимаю, ты можешь оказаться ханжой и рьяной поборницей морали, и тогда ты в полном праве возмутиться, но в моей истории это не изменит ни слова.
Если бы он тогда позвал меня, я бы, не раздумывая, бросила Андрея с его фаном и душевными изрыганиями, с его бесконечными проблемами и скользкими приятелями.
Я стала бы для В. кем угодно – наложницей, секретарем, уборщицей, психологом, сиделкой, поваром, массажисткой.
Я воплотилась бы во все, в чем он мог нуждаться.
Но он не позвал.
50
Михалыч и Колян, с выражением напряженного недоумения на коричнево-красных, неравномерно подгоревших от работы на улице лицах, курили возле бытовки на сложенных досках, заменявших им лавочку.
Возле бытовки, подальше от леса и ближе к солнечной стороне, в землю были воткнуты два колышка с веревками. На них сушились застиранные мужские трусы, парочка дырявых выцветших полотенец и кучка темных, застиранных же донельзя носков.
Через несколько метров от бытовки находилась еще одна, тоже с виду обжитая. В оставшихся двух, тех, что граничили с лесом, окошки были заклеены газетами, а на дверях покоились ржавые замки.
Бытовки, как узнала от Жанки Самоварова, были собственностью хозяев поселка, а временное, без ежедневных проверок и придирок проживание рабочих, могли обеспечить только хорошие отношения домовладельцев с управляющей компанией.
У Алины получалось быть любезной со всеми.
«Неужто все остальные хозяева участков успели отстроиться?» – думала Самоварова, разглядывая чьи-то жалкие, потемневшие от сырости, временные и брошенные дома.
«Интересно, кто живет в соседней бытовке? Равшан? Навряд ли… Судя по его выпирающей, как и пузо, амбициозности и новой должности, он, вполне вероятно, давно обзавелся как минимум съемной комнатой, а то и квартирой».
Когда Варвара Сергеевна приблизилась к работягам и, поздоровавшись с ними, попросила у Михалыча разрешения отозвать Дядю на пару слов, самолюбивый бригадир смутился.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В едва наладившуюся жизнь Самоваровой, полюбившейся читателю по роману «Черная сирень», стремительно врывается хаос. Пожар, мешки под дверью, набитые зловонным мусором, странные письма… Продираясь сквозь неверную, скрывающую неприглядную для совести правду память, Варвара Сергеевна пытается разобраться, кто же так хладнокровно и последовательно разрушает ее жизнь. В основе сюжета лежат реальные события. Имена героев, детали и время в романе изменены. Содержит нецензурную брань.
Какую цену вы готовы заплатить за счастье? И что для вас означает это понятие: привычный набор муж/дети/достаток? Или обжигающую страсть? И как жить после того, как пожар чувств потухнет? Героини романа Полины Елизаровой «Бабы» невероятным образом связаны между собой не только общностью женских судеб, но и чувствами – раскрывшимися и потаенными, забытыми и жгучими до слез. Но слез их мы не видим, а, захваченные необычным сюжетом, наблюдаем малейшие движения души, вместе с ними видим пророческие сны и явственно слышим их негромкие голоса.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
«Конец Желтого Дива» — продолжение популярной книги Худайберды Тухтабаева «Волшебная шапка», удостоенного за эту повесть, напечатанную на многих языках народов братских республик и зарубежных стран, Премии Ленинского комсомола Узбекистана.Герой романа — смышленый озорной паренек — уже вырос и служит в милиции, вместе со своими старшими товарищами участвуя в сложных, порою опасных операциях против жуликов, хапуг, не желающих жить по законам нашего общества.
У инкассатора Сергея Костикова появляется чудесная способность «оживлять» пластилиновые фигурки размером с мизинец, которые он лепит своими руками. С этих пор все свободное время скульптор посвящает созданию новых миниатюрных живчиков и наблюдению за их жизнью. Но не напрасно его профессия считается опасной – инкассаторский маршрут Сергея подвергаются нападению. Похищены ценности, есть жертвы… Чтобы доказать непричастность к преступлению, скульптор прибегает к помощи живчиков.
Увлекательная мистико-детективная повесть для вдумчивого чтения в которотких поездках за бессмертием…
Подколзин И.В. Год черной собаки: Приключенческо-фантастический роман. / Худож. М. Лисогорский. М. Молодая гвардия. 1987. — (Библиотека советской фантастики). — 300 стр., 90 коп.,100 000 экз.Герои романа — врач, детектив и физик - отправляются на поиски документов, в которых содержатся сведения об открытиях в области энергетики и генной инженерии. После ряда приключений они находят материалы и аппаратуру и убеждаются в действительности изобретений. Понимая, что в капиталистическом мире эти открытия могут быть использованы во вред человечеству, после размышлений и колебаний они решают передать их в ЮНЕСКО.
Павел Амнуэль — писатель, чье творчество удивительно многогранно и многообразно. Однако в каком бы жанре — философской ли притчи, «научной» ли в старом, строгом смысле этого слова фантастики или фантастики психологической — не были написаны его произведения, неизменно в них одно: все они, традиционные и каноничные, вызывают в памяти лучшие образцы времен «золотого века» научной фантастики — но при этом совершенно самостоятельны.Строгость жанра здесь идет не во вред, а только на пользу сюжету — и только усиливает его увлекательность!Не верите?Прочитайте — и убедитесь сами!
Мак Рейнольдc (Даллас Мак-Корд Рейнольдc) наград не получал, титула Великого мастера фантастики не удостаивался. Зато практически каждое его произведение вызывало поистине бурные скандалы. Зато именно он придумал уникальную ООП – Организацию Объединенных Планет. Планет с самыми невозможными и невероятными политическими, социальными и культурными системами, пребывающих в весьма хрупком равновесии.Когда же это равновесие нарушается (или грозит нарушиться) – начинается работа тайных агентов ООП!..Перед вами – увлекательные детективы далекого будущего.Вы сомневаетесь?Прочитайте – и проверьте сами!..