Картонные стены - [38]

– А что она делала?

– Приглядывала за девушками и за клиентами. Почти все наши телки, кроме самых вредных, обожали, когда выпадала ее смена: в отличие от других, она не придиралась и их не палила, ну, если девушка позволяла себе с клиентом больше, чем по инструкции. Но, по сути, хостес – та же обслуга: «Добрый вечер – ща описаемся от счастья, так мы рады вас видеть! Я всегда в вашем распоряжении». Только что тарелки со стола не надо убирать. А она и с этим помогала, когда девчонки зашивались.

– И когда появился Андрей? Помните тот вечер?

– Еще бы! Ко мне кекс каждый день ходил, одну и ту же песню заказывал, а я под нее приват-танец ему исполняла. Может, помните, была у Кати Лель такая песня – «Долетай»?

– Погодите, – Варвара Сергеевна наморщила лоб. – «Так пусто мне, как никогда, с неба по окнам вода накроет…» – тихо пропела она.

Она вдруг отчетливо вспомнила музыку и слова этой песни, в свое время постоянно крутившейся по радио. Как раз когда «качели» с полковником Никитиным резко ушли вниз и она в очередной раз переживала состояние полной опустошенности.

Как давно это было…

И как на самом деле близко все то, что пережито каждой клеточкой!

Жанна тут же подхватила:

– «Долета-а-й до седьмого неба, я тебя там встречу-у, ты заметишь… Долета-а-й, до седьмого неба, я ждала бы вечно, бесконечно…»

Ее глаза неожиданно наполнились слезами, но тут же, застеснявшись нахлынувшей сентиментальности и пытаясь немедленно ее прогнать, она громко, по-босяцки, шмыгнула носом.

– Короче, мы этого кекса «летчиком» прозвали. Тучный он был, молчаливый, за вечер и десятка слов не говорил, на чай давал скупо. Но «Долетай», как «Отче наш», – это было всегда! Ради этих трех минут он к нам и таскался. То ли налоговик он был, то ли коллектор… Само собой, женатик, как и большинство тамошних клиентов. Он чем-то был интересен нашему руководству, потому я не брыкалась, а всегда с милейшей улыбкой выдавала ему то, за чем он приходил. Ржали мы, конечно, с девками за его спиной! Там без юмора и цинизма было не выжить. Короче, нет летчика неделю, две. Алинка меня подначивает: мол, Клео (это был мой сценический псевдоним), давно же ты, подруга, не летала! Как жить-то дальше будешь? А в тот самый вечер один из охраны сказал, что «летчик», когда в крайний раз от нас вышел, сел, дурак, за руль, после выпитых как минимум трехсот граммов… Разбился он, Варвара Сергеевна.

И глаза Жанны снова увлажнились.

«Сердечная девка, но непутевая… Детишек бы ей, мужа хорошего».

– А что Андрей? – тактично выждав некоторое время, продолжила Самоварова.

– А… Расстроились мы тогда с Алинкой. Сильно расстроились. Она сделала вид, что не заметила, как я полтинничек на кухне махнула. Нам же по инструкции запрещено в клубе пить. Когда мы с ней в зал вышли, заходит компания: три поддатых, шумных, в строгих костюмах молодых мужика, один из них и был Андрей. Он Алинку сразу глазами выцепил, я хорошо помню, как они взглядами столкнулись. На ней был костюм форменный – деловой, черный, но сидел на ее фигурке отлично. Она к ним подходит: «Добрый вечер», все дела… Один из компании, самый пьяный, ее за задницу с ходу попытался схватить, но Андрей его тут же охолодил. Короче, пили они много, кучу девок за стол к себе усадили, приват-танцы, в том числе мне, заказывали, а часа через два-три двое уехали, и за столиком остался один Андрей. Шумел-балагурил, но позитивный был и классный! Мы его сразу прозвали «человек-оркестр». Девок, после того как его товарищи уехали, из-за стола не прогнал, но и лапать их, в отличие от тех, не лез, заказывал щедро, но сам не ел, только все виски пил.

– И он вам тогда понравился?

– Да. И не мне одной. Че, молодой, кольца нет, высокий, интересный и не хам. А то, что бухал, – так мужики туда за этим и ходят. И стал он с того вечера таскаться к нам, все чаще один. Не ради девок, ради Алинки.

– И что же, она вскоре уволилась?

– Официально – уволилась, а на самом деле уволили. Настучал на нее кто-то из девок. Из зависти. Она же стала к нему за стол подсаживаться, а хостес это запрещено. Ну, может, шампанского разок-другой пригубила. Но сука эта сдала ее руководству после того, как Андрей пришел с цветами. Такого наши девки простить не могли! Не ходят туда с цветами, понимаете? Деньгами направо-налево сорят, а с цветами не ходят…

– Как быстро они стали близки, помните?

– Помню, конечно! Примерно через месяц с начала его постоянных визитов. Весь тот месяц он не брал у нее телефон и ничего не предлагал. Тоже можно понять: присматривался… Не в Большом театре, чай, познакомились. А почти перед самым ее увольнением засиделся он в клубе до шести утра, как раз в это время мы и сворачивали лавочку. Дождался, пока Алинка смену закроет, и поехали мы все вместе на нашу съемную хату. Они в такси на заднем сиденье целовались, да с таким жаром, аж завидно было. С того момента он и начал у нас зависать. Мне он сначала нравился: с юмором, щедрый, со мной как с равной общался, несмотря на то, что я перед его друзьями в одних трусах и без лифчика извивалась. А теперь оно видите как… Мужик, он и есть мужик. У него память долгая. Девкой я для него и осталась, хоть он и делал все это время вид, будто ничего такого не было…