Картонные стены - [26]

А для сына это останется единственной настоящей ниточкой к его про́клятой маме.

20

– Пока мы с Алиной вместе жили в доме, я их в основном из окна только видела. И они, замечая, что мы на них глазеем, хвосты расправляли и начинали работать не то чтобы усердней, но вызывающе – словечками своими местечковыми громко перебрасывались, а то и ржали, и мне всегда казалось, что надо мной, ну не над ней же…

– А почему вы так уверены, что ржать можно только над вами?

– Смеяться над Алинкой?! Она вся такая выверенная здесь стала, будто оступиться в каждом шаге боялась. Хотя и держалась с ними на короткой ноге, это было уловкой с ее стороны. Ясен пень – ржали надо мной. Я ж их прорабу очень нравлюсь. И все уже давно всё понимают…

Последние две фразы распоряжайка произнесла с таким достоинством, словно речь шла не о Вадике Ливрееве, а о какой-то знаменитости.

Они стояли в столовой у большого окна и, продолжая переговариваться, наблюдали, как рабочие возвращаются на свои места.

После свалившихся разом двух происшествий – истерики Тошки и падучей дяди Вани женщины словно приблизились друг к другу на несколько шагов. Распоряжайка убрала из голоса дешевые опереточные интонации, а Варвара Сергеевна заметно смягчилась.

Минутами ранее Жанна, не в силах дольше терпеть истошный плач, ворвалась в дом, схватила ревущего мальчишку на руки и что-то лепетала в его зареванные глаза, а пальцы ее перемещались по его дрожащему тельцу на удивление ловко и ласково, будто эти пальцы перенянчили уже не одного ребенка. Крепко прижимая худенького, на вид лет шести-семи ребенка к себе, она кружила с ним по столовой, а когда окончательно выдохлась, села на стул и усадила к себе на колени. Щечка мальчика устало дернулась и машинально прижалась к ее щеке.

И Жанна тут же нашлась, на ходу придумав следующее: поиграть после обеда в прятки в новом большом составе: с нянькой, Варварой Сергеевной и рабочими.

Мальчик, продолжая тихо всхлипывать, подумал и согласился. И только после этого, утирая глаза ладошками, позволил няньке, приземистой, незаметной, в повязанном по мусульманскому обычаю платке, отвести себя наверх, в детскую.

Варвара Сергеевна спорить не стала: прятки так прятки.

Мальчишку ей было так жаль, что сердце саднило.

Насколько она сумела рассмотреть, светленький парнишка, чертами лица чем-то смахивающий на актера, сыгравшего Гарри Поттера, на Алину был не похож, впрочем, на Андрея – тоже.

Вышли на улицу предупредить об этой затее рабочих.

Дядя как ни в чем не бывало сидел на ступеньках террасы и с помощью ручной бетономешалки готовил раствор в большом железном корыте.

На Жанну и Варвару Сергеевну он взглянул удивленными и слегка виноватыми глазами.

– В прятки играть будем, – огорошила его распоряжайка. Судя по ее будничному тону, такие припадки у него случались и раньше.

– Че, дюже треба? – промямлил себе под нос рабочий.

Выглядел он уже совершенно нормально, только веки слегка набрякли и порозовели, а под глазами залегла нездоровая синева.

– Дюже. Сам-то как? Тебе, может, кофе сделать?

– Сделали уже. А то без тебя бы тут никто не догадался, – хмуро бросил подошедший Михалыч.

– Не хами, бригадир, и так тошно.

– Тошно ей! – Михалыч чуть развернулся и неожиданно смачно и зло сплюнул.

«И эта бездумная кокетка еще будет заливать, что большую часть времени видела их только из окна. Она не столько меня, сколько себя убедить пытается. Нет, и тут все намного сложнее и глубже… Поистине, любой коллектив подобен импровизирующему оркестру: сфальшивила скрипка – и вот уже альт, пытаясь прикрыть лажу, силится изобразить какой-то иной пассаж, тотчас сбивается фортепьяно, сердито глохнет виолончель, и чудная мелодия превращается в набор режущих слух звуков».

– Помощь нужна, – будто не обратив на хамский жест внимания, безо всяких кривляний пояснила Жанна. – Слышал же, что там с ребенком творилось? Пообещала ему в прятки большим составом поиграть, только это и успокоило.

– Ясно… А Вадим Петрович потом с нас за прятки не вычтет? – дерзко спросил Михалыч, глядя Жанне прямо в глаза.

Она выдержала взгляд:

– Не боись, командир, не вычтет.

– Ну что ж… Свисти, как будете готовы. Ради невинной души можно и в прятки.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Жанна.

Михалыч не ответил, развернулся и пошел обратно на свое рабочее место.

* * *

Валерий Павлович сидел за столом и что-то сосредоточенно правил в своем ноутбуке.

– Ты что, так и будешь здесь до вечера отсиживаться, пока Андрей не приедет?

Настроение у Самоваровой было поганое – заходящийся в отчаянном плаче мальчишка все еще стоял у нее перед глазами.

– Почему? – оторвался от монитора доктор. – Сейчас перекусим, если покормят, или сами что-нибудь сварганим и походим с палками по поселку.

– Палки пока отменяются. В прятки будем играть.

– Твоя затея? Это какой-то новый тест, чтобы выявить злодея? – невесело усмехнулся Валерий Павлович.

– Нет. Скорее акт милосердия.

И Варвара Сергеевна максимально сдержанно, стараясь не выпустить наружу переполнявших ее эмоций, рассказала о только что произошедшем в доме. Слушая ее, Валерий Павлович насупился и тяжело молчал, а когда она закончила, бросил короткое и злое «сука».