Картонная луна - [3]

А я маму вспоминаю, как сидели мы, обнявшись, на диване, и мама мне говорила нараспев — ты умница, доченька, красавица, благородная, честная, добрая, интеллигентная, и муж у тебя такой будет, вот увидишь! И будет у вас дом, полная чаша! Он у тебя дипломат, будете жить　 заграницей, по вечерам к вам будут приходить гости, ты будешь встречать их в белом платье, красивом, до пола, вот с таким вырезом-　 мама показывала с каким и продолжала- и в доме обязательно будет пианино! Сквозь счастливые слёзы я спрашивала — А кто на нём играть будет? — Ты!

— Ну я же не умею!

— Научишься! — сердито обрывала меня мама и продолжала мечтать… Потом мы с ней, наевшись пшённой каши, заправленной жареным салом с луком, шли в кинотеатр на последний сеанс, на какой-нибудь итальянский или французский фильм, и жадно пожирали глазами чужую жизнь, в которой мужчины благородны, а женщины красивы… Никто из них не ходит на фабрику, и проблемы у них исключительно любовные, и страдают они в шикарных квартирах, одетые в белые платья мечты моей мамы…

Да,　 это всё ерунда, я о другом хотела рассказать… Принца не нашлось у себя на родине, красивая жизнь никак не наклёвывалась, сплошная тоска. Мужики все — пьяницы да негодяи. Работа в библиотеке, кругом одно бабьё, детективы читают. Если и забредёт какой мужичок в библиотеку, так туда же — детектив подавай. О Бродском или о Мандельштаме слова не с кем молвить. В общем, приехала я в Нью-Йорк, по переписке. Увидела в каком-то журнале картинку — город в голубой дымке, небоскрёбы на берегу залива, белые яхты… И так мне захотелось в этот город, до смерти… И адреса там были, американцев, желающих познакомиться с русскими девушками. Так завязалась моя переписка с Джоном из Нью-Йорка. Он музыкант, к тому же ещё и рисует, и стихи сочиняет. То, что нужно! Прислал фотографию, как он на роликах в Центральном парке катается! Ничего Джон, года на три меня старше, в самый раз! Одет весь в чёрное, всякие колечки-цепочки висят, волосы длинные, музыкант, одним словом, что с него взять! А мне уже и никого роднее не было, писали друг другу длинные философски-лирические письма, рассуждали о искусстве, поэзии, литературе. Он мне о своих кумирах, американских, а я ему о наших… В общем, вызов он мне прислал и предложение руки и сердца сделал. Билет, правда, не догадался купить, а мне гордость не позволила признаться в нищете. Продала мама своё колечко, да дом в деревне, бабушка как раз умерла, мама хотела туда как на дачу ездить, но раз такое дело… Она мне сказала — Может, судьба это твоя. Вижу я, как ты загниваешь здесь. Езжай, доча!

Прилетела я в Нью-Йорк, а жених — не встречает. Меня как кипятком ошпарило. Стою с этой дурацкой табличкой в руках, на которой моё имя написано, все толкаются. Оказалось, что письма-то легче писать было, со словарём, а как говорят-ничего почти не понимаю! Стала звонить милому… Целая эпопея! Уже когда ревела у телефона, подошёл ко мне негр, взял из рук моих записную книжку, я ему в нужный номер пальцем ткнула, он свои монеты ссыпал в автомат, номер набрал и трубку мне сунул. Отвечает мне какой-то гнусавый голос, то-ли спящий, то-ли пьяный. Кричу- Это я, Лена! Я приехала! Пауза, а потом — Бери такси и приезжай ко мне, адрес у тебя есть… И гудки…. Стою, и почему-то страх заполз в сердце, ноги подкашиваются. Не встретил, пьян, ехать куда-то надо… И тут слышу русскую речь. Я прямо бросилась на людей. Дядечка, — кричу, — помоги. Тычу адрес, как доехать, спрашиваю, где такси взять? Дядечка посмотрел, и говорит — Не езжай ты туда, это же Гарлем, там опасно, а музыкант твой скорее всего наркоман, да и такси туда не поедет. А если поедет, то сотку это　 стоит… А у меня 36 долларов только с собой… Джон же обещал, что встретит, и буду я у него как в сыр в масле кататься… В общем, дела, билет был в одну сторону, да и возвращаться не собиралась. Хорошо, дядька попался нормальный. Повезло мне. Он встретил　 двух перепуганных тёток, и отвёз нас всех в какой-то дом. В общем, это агенство оказалось, они женщин из России устраивали нянями работать в семьях. Отвели нас в тёмную комнату, матрасы на полу, а уже утром за нами приехали работодатели… Я попала в Нью-Джерси, в большую семью…

Да, что-то в сторону меня увело, не о том хотела рассказать… Работаю себе, тоска смертельная. Ехала в замужество, Джон расписывал, как на концерты да в музеи будем бегать, путешествовать, а тут нянчу двух малышей, ночами не сплю, подаю-прибираю, готовлю, кусок в горло не лезет, паспорт в агенстве отобрали, да раз в неделю аккуратно половину зарплаты отнимают, когда приезжаешь на выходные. А что делать, больше некуда… Маме позвонила, наврала с три короба, про Джона правду рассказала, а остальное наврала, что живу у хороших людей, так, слегка помогаю по хозяйству…Одна отрада-выходные. В субботу утром на автобус, и до воскресенья вечера- свободна! Болталась по городу своей мечты, даже то место нашла, что на картинке увидела. Ночевала в том-же агенстве, была там комната для гостей, сползались на выходные няни, и вели мы ночами разговоры о своей тяжёлой беспросветной доле. Нашла я у себя телефон один, ещё одного кавалера из того-же журнала. Тоже　 переписывалась с ним, а потом я ему честно сообщила, что с Джоном у меня дело на мази…Вот позвонила ему как-то, полгода прошло, как я в нянях мыкалась, зато разговаривать стала по-английски, и понимать получше. Назначил мне свидание. Разволновалась я. Думаю, может, правда, спасёт он меня из неволи? Встретились мы у Метрополитена. Старый, но ничего, импозантный. Говорил, что пятьдесят пять ему, лет десять, видно, скостил. Адвокат по правам человека. Подходит. Сразу нашли общий язык. Я ему даже рассказывала о художниках, стилях и картинах. Потом кормиться пошли. Боже, до чего приятно сидеть, как белый человек, в хорошем ресторане, белые скатерти, официанты с полупоклонами пританцовывают у стола, в огромном окне- деревья парка. Цены- посмотрела и плохо стало. Лен раскавалерился, о родстве душ говорит, о одиночестве. Его Лен звали. А что, красивое имя, Лен и Лена. Я даже залюбовалась на него. Ну и что, что старый. Зато надёжный, не гулять будет, а трястись над молодой женой- вот так я губу раскатала. Очень тяжело в почти тридцать лет не иметь ни своего угла, ни документов в чужой стране. Стоит одна сумка с вещами под кроватью, где самое необходимое, да две книжки- томик Ахматовой и Мастер и Маргарита Булгакова.