Картины эксгибициониста - [98]

“Tarkus” шёл вторым номером в нашем репертуаре, и две пушки сделали своё дело. Я выяснил это во время третьего номера — фортепианного соло. Каждая клавиша, на которую я нажимал, прилипала из–за полистирола, оставшегося от снарядов. Ничего не оставалось, как прекратить игру, объяснить ситуацию и устроить перерыв. В это время роуди (Рокки один из них) вычищали рояль пылесосом, предварительно вынув все внутренности и перевернув его вверх тормашками, чтобы вытрясти оставшиеся «катышки Таркуса». Толпа в Брайтоне смеялась над каждой стадией чистки — отличное развлечение.

После концерта в Кэйрд холле в шотландском Данди в декабре 1972–го группа и её команда собрались в баре отеля, но Рокки среди нас не было. Последний раз его видели растворяющимся на противоположной стороне улицы, при густом тумане и хрупкой фигуре это легко сделать. Я потягивал коньяк, когда один член бригады высказался, что видел Рокки, толкающего пожилую женщину вверх по лестнице. Я не заметил сцены исчезновения женщины, которое по словам парней, было не менее зрелищным, так как она сама с удовольствием подымалась вверх. Как оказалась, она хотела умотать из отеля.

— На вид ей лет шестьдесят, — сказал осветитель, потягивая пиво.

— Что вообще произошло? — спросил я почти беззубого валлийца на следующий день.

— Ну… я гулял и… и на остановке она сама предложила мне. Всего за пять фунтов!

Карл рассказал не менее жуткую историю, сам я там не присутствовал. После одного из концертов Рокки заметили толкающим кресло–каталку с девушкой–инвалидом. «Нет! Ты этого не сделал?.. Сделал?» — барабанщик был в шоке.

Самое сложное оказалось вытащить её из кресла, а потом усадить обратно.

Рокки собирался улучшить огневую мощь ленточного контроллера, следуя совету Боба Маккарти из компании Wizard Productions. Боб впоследствии сконструирует мне летающее фортепиано. Специальная бумага заталкивается в медную трубку и поджигается запалом, вполне безопасно. Вы можете поджечь бумагу у себя в руках без риска получить ожог. Один раз случился конфуз, когда искра попала в кого–то в первом ряду. К счастью, на нас смотрели словно на помазанников божьих. А могли бы выдать нечто типа «Окей, а сейчас я надеру тебе задницу».

В качестве эксперимента мы насыпали порох в бумагу и скатали из неё шарик, получился незабываемый эффект кометы. На саундчеке в Сан–Франциско, Рокки позвал меня на сцену. Возникли какие–то проблемы с запалом в трубке, и он рекомендовал мне быстро убрать пальцы с кнопки поджига, как только я на неё нажму. Я сделал пробный выстрел. Сначала ничего не произошло, зато потом так бабахнуло! Единственное, чего стоило опасаться — внимания пожарных.

— Думаю, все будет нормально, — сказал я Рокки. — Заряди для концерта.

Зал Cow Palace был заполнен до отказа. “Tarkus” шёл по списку третьим. Я взял контроллер и понарошку начал расстреливать публику словно из пулемёта, с удовольствием ожидавшую фейерверка. Средним пальцем левой руки я нажал на кнопку, а сам сместился в центр сцены. Задержку я ожидал, но большущий взрыв и жгучую боль — нет. Левой руки будто не было. Грега от взрыва отбросило в сторону. На меня смотрело тысячи глаз, а я боялся взглянуть на себя. Когда я опустил глаза, то увидел море крови, но рука была на месте. Ноготь со среднего пальца был вырван и висел под углом 90 градусов, я как смог, вставил его на место, а затем повернулся в сторону кулис. Рокки мчался с бинтами.

Вернувшись на своё место, где Рокки тщательно перебинтовал палец, я постарался доиграть “Tarkus” здоровой рукой. Крови было столько, что бинты не могли её сдержать.

— Принеси ведро с холодной водой, — мелодично заорал я.

Оставшуюся часть номера я окунал левую руку в ведро, а правой играл и стирал кровь с клавиш. Воспоминания о книгах о войне, прочитанных мною в детстве, нахлынули на меня, особенно о пытках нацистов, выдиравших у пленников ногти, чтобы добыть нужную информацию о военных действиях. Теперь я понимал, почему это было так эффективно. Огромное количество нервных окончаний находится под ногтями. Теперь я понял, что такое настоящая боль, когда случайно нажимаешь черную клавишу вместо белой. Лицо просто позеленело к окончанию фортепианной импровизации, клавиатура стала красно–бело–черной. В концовке концерта мне сказали, что ближайшая больница предупреждена, а меня ожидает машина скорой помощи.

Выезд из концертного зала в ту ночь впечатлял, благодаря скорой и её синей мигалке. Эскорт полицейских на мотоциклах очищал путь по дороге в больницу, где меня ожидала целая команда докторов и медсестёр. Осмотр оказался исключительно болезненным. Доктор с раздражающей педантичностью удалял остатки пороха из под ногтя, перед тем, как поставить то, что осталось от него на место. Я сделал глоток обезболивающего — коньяка — когда руку забинтовывали, и ещё один, когда делали укол в задницу от столбняка. Все вокруг утверждали, что если бы был фотограф, получилась отличная обложка для пластинки.

Эти истории могут нарисовать поверхностную картину моего расслабленного состояния. Но в глубине души дела обстояли совершенно иначе. Страх сцены достиг такого невероятного уровня паранойи, что от встречи с четырнадцатитысячной толпой меня тянуло либо спать, либо вырвать.