Картины эксгибициониста - [2]

Повествование начинается с больничной койки, далее развиваясь в хронологическом порядке сквозь серию фактов и анекдотов — смешных и грустных, общеизвестных и очень личных. Кому–то они могут показаться слишком язвительными или приукрашенными, но именно так всё и было и, в какой–то степени, всегда будет. Правда!

Я убежден, что расцвет современной прогрессивной музыки пришелся на шестидесятые и семидесятые годы ХХ века. Время, когда у музыкантов была свобода выражения, а музыкальные корпорации не вмешивались в творческий процесс. Хотя моя книга — по сути, биография того периода, я расцениваю её как послание человека, достигшего подлинного триумфа в своём деле. Послание тем музыкантам, кто хочет следовать своим собственным путем и достичь успеха… в конце концов.

Кит Эмерсон, 2003 г.

Поп–миллионеры

Бывший банковский клерк Кит Эмерсон… его группа продала в Европе больше пластинок, чем Rolling Stones. Теперь он скрывается в роскошном поместье в графстве Суссекс. ELP заработали 1 млн. фунтов стерлингов во время последнего американского тура, который посетило 750 000 человек.

Daily Mail, 6 мая 1974 г.

Рок–звезда Кит Эмерсон, клавишник реформированной супергруппы семидесятых Emerson, Lake & Palmer, задолжал 145 000 фунтов стерлингов банку Barclay’s Bank.

Daily Mail, 13 июня 1993 г.

Во времена славы ELP, Кит Эмерсон был не прочь вырядиться в костюм броненосца. Он метал ножи в клавиатуру огромного Хаммонд органа, боролся с ним, умудряясь при этом импровизировать на тему Аарона Коупленда. Полная задница.

Журнал Vox, 1995 г.

_______________________________________________

Come not, when I am dead,

To drop thy foolish tears upon my grave,

To trample round my fallen head,

And vex the unhappy dust thou wouldst not save.

There let the wind sweep and the plover cry;

But thou, go by.

Alfred Lord Tennyson

Когда умру, ты прах тревожить мой

Не приходи, напрасных слез не лей,

И над моей несчастной головой

Пустых похвал не расточай елей.

Здесь ветра свист, да крики птичьих стай,

А ты — ступай.

(перевод Владимира Захарова)

1. Под лезвием ножа

Лос–Анджелес, 5 октября 1993 г.

Звонок телефона у изголовья кровати нарушил мрачное молчанье затемнённой комнаты и вывел пациента из мрачной задумчивости. После ночей, проведенных в панике, жалости к себе, струях холодного пота и беззвучных слёз, внезапное вторжение добило и без того истерзанные тело и дух.

Слова доктора Бассета в течение многих дней и ночей нависали как голодный стервятник, наблюдающий за своей жертвой.

— Вне всякого сомнения, Вы должны это понять, и анализы проводимости нерва это показали — у вас обнаружилась большая разница в функциональности левой и правой руки.

Я не хотел в это верить, но продолжал слушать. Потеряв 25 % слуха в правом ухе вследствие тяжелого рок–н–ролльного образа жизни, невероятно, что я мог до сих пор слушать.

— Я просто хочу играть, — всё, что я мог ответить.

Анализ проводимости нерва — процедура болезненная: иглы втыкают в руку и проводят по ней разряд тока. Столько страданий и без операции, на которую, возможно, придется согласиться. Мой друг и техник Уилл Александер, сопровождавший меня на эти мучительные процедуры, рассмеялся моему выпаду на усмешку медсестры в регистратуре:

— Так это Вы прославленный клавишник?

— Ага! Надеюсь так и будет, когда выпишусь отсюда. Но если вы облажаетесь, тогда тоже прославитесь!

В голосе доктора не было и тени сомнения. Не сомневался и я в своём жалком существовании без возможности играть.

— У Вашей правой руки очень большая проблема, и, поверьте мне, мы бы не стали прибегать к операции без всякой необходимости. Ко мне приходили студенты из Джульярда с жалобами на трудности в игре, рассчитывая на мою помощь. Но их проблема была в их головах, так что пришлось им отказать. Я не хочу сказать, что риск минимален, но если Вы ничего не сделаете, вам станет только хуже. Если вы согласитесь на операцию, по крайней мере, у вас будет какой–то шанс. Функциональность локтевого нерва правой руки сильно ограничена. Возможно, блокирован и лучевой нерв. Мы сможем выяснить это только во время операции.

Что ж, хорошая новость от доктора Бассета. Неужели годы молотьбы по клавишам сделали своё дело?

Я был разрушен — не только финансово, но и физически и морально. После 23 лет брака у меня осталась викторианская настольная лампа, диван и вращающийся стульчик. Мой любимый 9–футовый концертный Стейнвей превращается в трухлявые опилки где–то в портовых складах. Мотоциклы ржавеют и уже практически «убиты», а теперь надо мной нависла угроза того, что я никогда больше не смогу играть.

Телефон зазвонил снова.

— Да, хорошо! Спущусь через 10 минут, — ответил я Карлу Палмеру резко.

Он не заслуживал такой резкости, учитывая, чего ему стоило довезти меня до больницы Сидарс Синай, упуская шанс позавтракать «У Норма» всего лишь за 3 бакса.

— Я бы на твоём месте приклеил к груди бумажку с надписью: «Не забудьте, это правая рука, и в пятницу я играю в водное поло», — пошутил Карл.

Мне было совсем не до шуток, хотя мне нравится его своеобразное чувство юмора. Но я очень ценил его поддержку, больше чем когда–либо.