Картинки похождений бравого солдата Швейка - [7]
После изрядного разноса надпоручик Лукаш вылетел в коридор, чтобы расправиться со Швейком. Заведя его в свободное купе, он торжественно объявил своему денщику: «Швейк, наконец наступил момент, когда вы получите пару таких затрещин, каких свет еще не видывал! Знаете, что это генерал фон Шварцбург?!» — «Осмелюсь доложить, ни о каком генерале я и понятия не имел. Он ей-богу вылитый пан Пуркрабек. Это просто трагическая ошибка. Вы знаете, однажды, когда портной Гивл ехал по Штирии и наворачивал ветчину…» — «Швейк, — проревел надпоручик, — проваливайте отсюда, не попадайтесь мне на глаза, скотина, идиот!»
Швейк перешел в другой конец вагона, где завязал разговор с каким-то железнодорожником. Для начала он спросил его, как, собственно, обстоит дело с надежностью аварийного тормоза. Один знакомый Швейка по фамилии Гофман утверждал, будто бы эти тормоза никогда не действуют. Железнодорожник принялся объяснять Швейку устройство тормоза, руки при этом у обоих лежали на тормозной рукоятке, и неизвестно как это случилось, кто из них за нее потянул, но поезд остановился. Швейк твердил, что он этого не сделал, не хулиган же он в самом деле! «Это удовольствие вам обойдется в двадцать кров!» — грозился кондуктор. «Дешевле грибов, — рассудительно заметил Швейк. — А то Франта Мличек тоже как-то потянул за такой вот тормоз да так перепугался, что лишился языка!»
После длительных пререканий из-за штрафа, кондуктор заявил Швейку, что будет вынужден ссадить его с поезда и сдать в Таборе начальнику станции. «Идет, — ответил Швейк, — ужасно люблю беседовать с образованными людьми!» В Таборе Швейку в самом деле пришлось сойти, а поезд с надпоручиком Лукашем, безгранично счастливым, что ему, наконец, удалось избавиться от Швейка, запыхтел дальше к Будейовицам. «Не виноват я, люди добрые!» — провозгласил Швейк, обращаясь к толпе, собравшейся на перроне. Один господин вызвался уплатить штраф за солдата, а какая-то сердобольная старушка высказалась: «Опять над служивым понапрасну измываются!»
Затем появился жандармский вахмистр, который выволок из толпы одного пожилого дядю и увел его со словами: «Я вам покажу народ подстрекать! Вы мне еще объясните, что это значит: раз так обращаются с солдатами, то не приходится от них требовать, чтобы Австрия выиграла войну!» Горемычный дядя оказался способным лишь на «чистосердечное признание», что у него мясная лавка у Старых ворот и что он совсем не то хотел сказать. Швейка же между тем один господин отвел в ресторан и угостил пивом. На прощание он еще сунул ему десятку на дорогу и другие расходы. И Швейк, потихоньку потягивая пиво, вспоминал о своем надпоручике.
Швейк беззаботно продолжал выпивать. Потом к нему подсел какой-то венгерский солдат и, разглядывая свой потрепанный кошелек, спросил по-венгерски: «Мадьяр?» — «Я чех, приятель! Не хочешь выпить?» — «Nem tudom, не понимаю!» — ответил венгр. «Не важно, браток, — потчевал Швейк, — пей давай! Пей, пей, мадьярская твоя душа!» Так они весело выпивали уже вдвоем, и Швейку было совершенно наплевать, что тем временем через Табор проходил на Будейовице один поезд за другим. За этим приятным времяпровождением его и застал военный патруль, начальник которого потребовал: «Ihre Dokumenten! Фаши документы?! Я фидеть фас сидеть, пить, ехать нет, фсё фремя пить!»
Это была военная полиция. «Нет их у меня, милок, — ответил Швейк. — Господин обер-лейтенант Лукаш из 91-го полка забрал их с собой, а я застрял здесь на вокзале». — «Was ist das, «милок»? Что это такое?» — спросил фельдфебель старого ополченца из патруля, который, не моргнув глазом, разъяснил: «Милок — это, стало быть, вроде как господин фельдфебель!» — «Документ иметь каштый зольдат, — продолжал фельдфебель, — бес документ ф арест на вокзальный комендатур этот фшивый молодчик! Wie einen tollen Hund, как один бешеный собак!» И Швейка отвели в военную комендатуру таборского вокзала к поручику, имевшему в высшей степени свирепый вид.
«Что вы делали на вокзале?» — «Осмелюсь доложить, господин лейтенант, ждал поезда в Будейовице… Сперва-наперво меня хотели свести к начальнику станции, потому как я был под подозрением, что с помощью аварийного тормоза остановил скорый поезд…» — «Не порите мне тут чепуху!» — разорался поручик. «Так что осмелюсь доложить, скачала у нас увели чемодан, потом — для ясности — я не понравился какому-то плешивому генерал-майору и мне пришлось убраться в коридор. А там меня обвинили, будто я остановил поезд. Ну, а на вокзале, покуда все выяснилось, господин обер-лейтенант укатил, и я остался совсем один, как сирота, и без документов!»
«Почему же вы пропустили поезд?» — «Так что осмелюсь доложить, господин лейтенант, потому что пил пиво кружку за кружкой!» — «Такого осла я еще не видывал, — подумал про себя поручик, — этот тип во всем признается!» И вновь обратился к Швейку: «Послушайте вы, олух царя небесного, вы же дегенерат! Знаете, что это такое?» — «С вашего разрешения, у нас на углу Бойиште и Катержинской тоже проживал один дегенерат, польский граф. Он заметал улицы…» — «Вот что, воловье вы копыто, — прервал его поручик, — возьмите себе билет в Будейовице и чтоб духу вашего тут не было, не то возьму в оборот как дезертира! Abtreten! Кругом марш!» Но поскольку Швейк не трогался с места, поручик заорал: «Marsch hinaus! Вон отсюда! Капрал Поланек, возьмите этому идиоту в кассе билет!»
