Картинки похождений бравого солдата Швейка - [10]
Утром, проспавшись после пьянки, жандармы принялись попрекать друг друга за свои вчерашние речи. Начал унтер-офицер: «Хорошенькие вы вчера вели разговорчики, господин вахмистр! Господин император, дескать, скоро дуба даст, а Вильгельм — тот просто зверюга!» — «А вы тоже хороши! Говорили, что мы против русских — тупицы первостатейные, и кричали «Да здравствует Россия!» И откуда вы только взяли такую чушь, будто Николай Николаевич будет чешским королем?!» — «Этого я что-то не припоминаю», — робко проговорил унтер. «Еще бы вам помнить! Надрызгались, как сапожник, глазки совсем поросячьи сделались, а потом заместо двери полезли в печку!» В караулке воцарилось молчание. Через некоторое время вахмистр проговорил: «А ну, позвать сюда бабку Пейзлериху!»
«Слушайте, бабка, — сказал вахмистр Пейзлерихе, — вчера вы были свидетельницей великого события! Тот солдат — лазутчик, шпион! Ясно, бабушка? Чтобы выведать у него что надо, нам пришлось вести разные разговоры! И все эти разговоры нужны были для того, чтобы войти к нему в доверие, чтобы он признался. И мы своего добились! А о том, что здесь говорилось, бабка, вы никому даже пикнуть не смеете! Это государственная тайна! Сейчас вас приведу к присяге!» — «Пресвятая Мария Скочицкая! И зачем я только этот порог переступила», — сетовала Пейзлериха. Коленки у бабки тряслись, а голос дрожал, когда она, горько всхлипывая, слово в слово повторяла вслух то, что говорил вахмистр.
После этого вахмистр распорядился, чтобы унтер-офицер отвел Швейка в Писек, в округ. Растроганно прощаясь со Швейком, он просил не поминать его лихом. «Даже наручники вам не оденем, потому вы человек порядочный и не сбежите!» Швейк с жандармом выбрались на шоссейную дорогу, и, кто бы им ни повстречался, каждый принимал их за старых знакомых — столь дружественной была их беседа. «Ветер сегодня зверский, — сказал унтер, когда они подходили к постоялому двору, — так что полагаю, стопочка нам повредить не может. Никому не говорите, что я вас веду в Писек. Это государственная тайна!»
Когда хозяин постоялого двора разговорился с ними, Швейк заметил: «Вот брат говорит, в час дня будем в Писке». — «На побывку, стало быть, брат приехал?» — обратился любопытный трактирщик к унтеру. «Сегодня ему как раз уезжать», — ответил тот, не моргнув. «Ловко мы ему нос натянули!» — сказал жандарм после Швейку. Когда перед тем, как войти в трактир, жандармский унтер объявил Швейку, что одна стопка им не может повредить, он проявил себя безнадежным оптимистом. Когда же их было выпито уже двенадцать, конвоир решительно провозгласил, что времени у них — вагон! А посему они безмятежно продолжали дегустировать напитки из запасов трактирщика.
Было уже совсем темно, когда жандарм со Швейком отправились дальше, в Писек. Из-за метели ни зги не было видно и унтер беспрестанно повторял: «Шпарь прямиком до самого Писка!» Произнеся это в третий раз, он кубарем скатился с дороги под откос. Помогая себе винтовкой, жандарм с трудом вскарабкался наверх, но тотчас свалился обратно. Пять раз пытался конвоир вылезти на дорогу! Выбравшись, наконец, к Швейку, он сказал ему с отчаянием в голосе: «Так я очень даже легко могу вас потерять…» — «Не дрейфьте, господин унтер-офицер, — сказал Швейк, — будет лучше, если мы друг к дружке прицепимся».
Мастерским движением жандарм надел Швейку на руку один конец наручников, а второй захлопнул на запястьи своей правой руки. Отныне они были соединены воедино точно сиамские близнецы. Спотыкаясь, они не могли оторваться один от другого и, когда унтер падал, он увлекал Швейка за собой. Увидев, что так дело не пойдет, они было попробовали расцепиться. Но после долгих и тщетных усилий, унтер-офицер вздохнул: «Теперь мы связаны на веки веков…» «Аминь!» — добавил Швейк, и они заковыляли дальше. «Ох, теперь мне нагорит — нам уже не расцепиться!» — сокрушался жандарм.
Жандармскому унтеру и впрямь нагорело, когда в Писке они предстали перед ротмистром Кёнигом. «Дыхните-ка на меня!» — были первые слова, произнесенные ротмистром. «Все ясно: ром, контушовка, «чертова» настойка, рябиновка, ореховка, вишневка, ванильный ликер и „аляш“!» После этого грозный ротмистр приказал посадить обоих, и Швейка, и его конвойного. На другой день он допрашивал Швейка: «Из какого полка вы бежали?» — «Ни из какого! Я же, наоборот, иду к своему полку, я его ищу. Я ведь ни о чем другом и не мечтаю, единственно побыстрей попасть в свой полк и снова исполнять свой воинский долг!» — с воодушевлением докладывал Швейк… Молодому жандарму было поручено отвезти нашего героя в Будейовице.
Надпоручик Лукаш, не испытывая никаких злых предчувствий, сидел за столом в полковой канцелярии, когда туда привели Швейка. «Честь имею снова явиться, господин обер-лейтенант!» — торжественно отрапортовал Швейк. Надпоручик Лукаш вскочил, как ужаленный, и схватился за голову. Его глаза светились ужасом и отчаянием. «Добро пожаловать, Швейк. Ордер на ваш арест уже подписан… Я себе портить с вами нервы больше не собираюсь! Подумать только, как я мог так долго прожить рядом с таким идиотом! Удивляюсь, почему я вас еще не застрелил?! Ну, ничего, теперь вас свернут в бараний рог. Ваш идиотизм разбухал до бесконечности, пока все не лопнуло к чертям собачьим!»
