Картинки деревенской жизни - [47]
Через год или два после смерти сына Далия Левин начала заниматься всякими духовными практиками, принятыми на Дальнем Востоке. Она заведовала библиотекой в Тель-Илане, и по ее инициативе в библиотеке открылся кружок медитации. Раз в три недели она устраивала в своем доме вечера, на которые собирались любители хорового пения. И я тоже участвовал в этих вечерах, и поскольку все уже примирились с моей устоявшейся холостяцкой жизнью, то любезно и радушно принимали тех моих спутниц, что сопровождали меня иногда на эти вечера. На сей раз я пришел один, принес хозяевам дома бутылку мерло и собирался усесться в своем постоянном углу, между книжной полкой и аквариумом.
Далия была душой певческих вечеров, проводившихся в ее доме: организовывала, обзванивала, приглашала, рассаживала, угощала, раздавала книжечки с текстами песен, которые сама подбирала, размножала, брошюровала. После случившегося с ней несчастья захватила ее волна лихорадочной деятельности. Кроме библиотеки, медитации и певческих вечеров отдавала она свое время всяким советам и комиссиям, группам йоги, семинарам, собраниям, заседаниям, лекциям, курсам усовершенствования, обзорным экскурсиям.
Что же до Авраама Левина, то он, напротив, все более и более замыкался в себе, редко выходя из дома. Каждое утро, ровно в половине седьмого, заводил он свой автомобиль, отправляясь на работу в исследовательский центр концерна авиационной промышленности, где все годы занимался проектированием. После работы, в половине шестого — шесть вечера он возвращался домой с работы. Долгими летними вечерами выходил, перед тем как стемнеет, в майке и в спортивных брюках, чтобы поработать час или полтора на своем участке. Затем принимал душ, в одиночестве поглощал легкий ужин, кормил кота и золотых рыбок и усаживался за чтение, слушая при этом музыку и дожидаясь прихода Далии. Довольно часто это была музыка барокко, но случалось, слушал он Форе или Дебюсси. Иногда выбирал задумчивые, лирические джазовые произведения.
Зимою уже темнело в те часы, когда Авраам Левин возвращался с работы. Он, бывало, лежал, не раздеваясь, на ковре у дивана в гостиной, слушал музыку и ждал возвращения Далии. В десять вечера он всегда поднимался в свою комнату. Их общую спальню они заперли после несчастья и спали в отдельных комнатах, в разных концах дома. Никто больше никогда не входил в спальню, и жалюзи на окнах ее остались навсегда опущенными.
По субботам, незадолго до заката, летом и зимой, отправлялся Авраам в длинное пешее путешествие: огибал всю деревню с юга, пересекал поля и фруктовые сады, а возвращался в Тель-Илан через северную окраину. Быстрым шагом миновав старую водонапорную башню, возведенную на трех бетонных опорах, проходил он по улице Первооснователей, поворачивал влево, к синагоге, пересекал парк Первопроходцев, затем улицу Двенадцати Колен Израилевых и возвращался домой по Подъему Водочерпия. Если встречался ему знакомый и здоровался с ним, Авраам обычно отвечал кивком, не произнося ни единого слова и даже не сбавляя темп. А случалось, он вообще не отвечал, продолжая быстро шагать и никого не замечая, ибо целиком был погружен в себя.
Когда я уселся в своем обычном углу, между аквариумом и книжной полкой, кто-то позвал меня по имени. Я посмотрел вокруг себя, но не нашел звавшего. Справа от меня сидела незнакомая женщина лет пятидесяти, волосы которой были собраны в небольшой узел на затылке. Передо мною было окно, а в нем — дождь да темень. Слева за стеклянной стенкой плавали золотые рыбки. Кто звал меня по имени? Возможно, мне только показалось. А тем временем утихли голоса, и Далия Левин сделала несколько объявлений, касающихся распорядка вечера, в частности, того, что ужин будет в десять часов, а сыры и вино подадут ровно в полночь. Объявлены были и даты следующих встреч любителей песни, собирающихся в доме семейства Левин.
Я обратился к незнакомой женщине, сидевшей рядом, представился и спросил шепотом, не играет ли она на каком-нибудь музыкальном инструменте. Она ответила, также шепотом, что зовут ее Дафна Кац и что когда-то она играла на флейте, но уже давно оставила это. И более ничего не добавила. Была она высокой, очень худой, в очках, и руки ее, выглядывающие из вязаных рукавов, казались длинными и худыми. Узел на затылке вполне отвечал стилю прошлых поколений.
А тем временем круг собравшихся начал петь песни, традиционно исполняющиеся в Субботу: «Солнце верхушки деревьев оставило», «Опустилась Суббота на долину Гиносара», «Мир вам, ангелы мира». И я присоединился к поющим, и какое-то приятное тепло разлилось по всему моему телу, словно хлебнул я вина. Обвел я взглядом всех собравшихся, пытаясь представить, кто же позвал меня по имени, но все, казалось, были поглощены пением. Одни пели тонкими голосами, другие, напротив, басили. На некоторых лицах появилась легкая улыбка счастья и удовлетворения. Далия Левин, хозяйка дома, обеими руками обхватила свои плечи, словно обнимая себя. Иохай Блюм начал играть на аккордеоне, а три женщины аккомпанировали ему на флейтах. У одной из них поначалу вырвался какой-то неверный звук, высокий и пронзительный, но она быстро все исправила и играла в полной гармонии с остальными.
Зима 1959-го, Иерусалим. Вечный студент Шмуэль Аш, добродушный и романтичный увалень, не знает, чего хочет от жизни. Однажды на доске объявлений он видит загадочное объявление о непыльной работе для студента-гуманитария. Заинтригованный Шмуэль отправляется в старый иерусалимский район. В ветхом и древнем, как сам город, доме живет интеллектуал Гершом Валд, ему требуется человек, с которым он бы мог вести беседы и споры. Взамен Шмуэлю предлагается кров, стол и скромное пособие. В доме также обитает Аталия, загадочная красавица, поражающая своей ледяной отрешенностью.
Израиль шестидесятых накануне Шестидневной войны. Постылые зимние дожди заливают кибуц Гранот. И тоска подступает к сердцу бывалых первопроходцев, поднимавших гиблые земли, заставляет молодых мечтать об иной жизни.Не живется Ионатану Лифшицу в родном кибуце.Тяготит его и требовательная любовь родителем, и всепрощающая отстраненность жены, и зимние дожди, от которых сумрачны небо и душа. Словно перелетную птицу, манят Ионатана дальние дали.Ведь там, далеко, есть великие горы, и большие города стоят по берегам рек.
Ветер — «руах» на иврите. Это слово имеет много значений: ветер, дух, душа, сущность, свойство, лишь некоторые из них. Заглавие взято из Екклесиаста [11:5]. Для проникновения в замысел автора следует принять в расчет многозначность ивритского слова «руах».
В новом романе Амоса Оза главный герой — некий писатель — приходит на встречу с публикой. Оглядывая собравшихся в зале, он некоторых из них наделяет именем и судьбой. Живые люди становятся персонажами и отныне ходят тропой его воображения.По сути, эта книга — попытка Оза устами своего героя ответить на важнейшие вопросы философии творчества: "Почему ты пишешь?", "Каково это — быть знаменитым писателем?", "Как ты определяешь себя самого?".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой романа "Познать женщину" — охотник за чужими тайнами. Сверхъестественное чутье на ложь сделало его бесценным агентом спецслужбы. Однако после смерти жены он уходит в отставку, чтобы быть рядом с дочерью. Теперь он мучительно вглядывается в собственное прошлое, и его не покидает смутное чувство, что жизнь — не поддающийся расшифровке секретный код. В своей книге "Познать женщину" Амос Оз тонко, как Стриндберг, раскрывает самую суть брака.
Автор рассказов этого сборника описывает различные события имевшие место в его жизни или свидетелем некоторых из них ему пришлось быть.Жизнь многообразна, и нередко стихия природы и судьба человека вступают в противостояние, человек борется за своё выживание, попав, казалось бы, в безвыходное положение и его обречённость очевидна и всё же воля к жизни побеждает. В другой же ситуации, природный инстинкт заложенный в сущность природы человека делает его, пусть и на не долгое время, но на безумные, страстные поступки.
Героиня этого необычного, сумасбродного, язвительного и очень смешного романа с детства обожает барашков. Обожает до такой степени, что решает завести ягненка, которого называет Туа. И что в этом плохого? Кто сказал, что так поступать нельзя?Но дело в том, что героиня живет на площади Вогезов, в роскошном месте Парижа, где подобная экстравагантность не приветствуется. Несмотря на запреты и общепринятые правила, любительница барашков готова доказать окружающим, что жизнь с блеющим животным менее абсурдна, чем отупляющее существование с говорящим двуногим.
Карл-Йоганн Вальгрен – автор восьми романов, переведенных на основные европейские языки и ставших бестселлерами.После смерти Виктора Кунцельманна, знаменитого коллекционера и музейного эксперта с мировым именем, осталась уникальная коллекция живописи. Сын Виктора, Иоаким Кунцельманн, молодой прожигатель жизни и остатков денег, с нетерпением ждет наследства, ведь кредиторы уже давно стучат в дверь. Надо скорее начать продавать картины!И тут оказывается, что знаменитой коллекции не существует. Что же собирал его отец? Исследуя двойную жизнь Виктора, Иоаким узнает, что во времена Третьего рейха отец был фальшивомонетчиком, сидел в концлагере за гомосексуальные связи и всю жизнь гениально подделывал картины великих художников.
Как продать Родину в бидоне? Кому и зачем изменяют кролики? И что делать, если за тобой придет галактический архимандрит Всея Млечнаго Пути? Рассказы Александра Феденко помогут сориентироваться даже в таких странных ситуациях и выйти из них с достоинством Шалтай-Болтая.Для всех любителей прозы Хармса, Белоброва-Попова и Славы Сэ!
Порой трудно быть преподавательницей, когда сама ещё вчера была студенткой. В стенах института можно встретить и ненависть, и любовь, побывать в самых различных ситуациях, которые преподносит сама жизнь. А занимаясь конным спортом, попасть в нелепую ситуацию, и при этом чудом не опозориться перед любимым студентом.
Название романа швейцарского прозаика, лауреата Премии им. Эрнста Вильнера, Хайнца Хелле (р. 1978) «Любовь. Футбол. Сознание» весьма точно передает его содержание. Герой романа, немецкий студент, изучающий философию в Нью-Йорке, пытается применить теорию сознания к собственному ощущению жизни и разобраться в своих отношениях с любимой женщиной, но и то и другое удается ему из рук вон плохо. Зато ему вполне удается проводить время в баре и смотреть футбол. Это первое знакомство российского читателя с автором, набирающим всё большую популярность в Европе.