Картина убийства - [77]

– Ну, например, это подтвердило бы их заявления о том, что фильма Читэма развращает зрителей. Ты же читала в газете, что там написано, – тут миледи открыла свой блокнот: «Человек превратился в безжалостного убийцу, посмотрев этот отвратительный образчик так называемого зрелища, – зачитала она. – Добропорядочный гражданин отвернулся от Света и встал на путь греха, обрекающего его на вечные муки, посмотрев на эти мелькающие тени, порожденные самим Сатаной…» Впечатляет, но лишь потому, что речь идет об убийствах.

– То есть вы хотите сказать: «Чего ждать окончательного падения нравов, когда можно пойти и убить»?

– Ну, мы сталкивались с еще менее рациональными мотивами убийств.

– Это верно, – согласилась я. – А вы знаете, я ошиблась, когда сказала о том, что вся труппа была убита.

– Правда?

– Конечно. Что с этим парнем, который играл Джорджа?

– Джорджа? – повторила миледи, вспоминая. – А, это тот парень, который был влюблен в юную красавицу? Тот, который сошел с ума и бросился… – Она окинула взглядом слякотный двор.

– Ну да, тот самый. Почему он не принимает участия в этом туре? А может быть, он взбешен, что его не пригласили, и из мести убивает коллег одного за другим?

– Но тогда почему Орум? – не сдавалась миледи.

– Какие-нибудь старые дела, – уверенно заявила я. – Возможно, в прошлом они крепко поссорились.

Леди Хардкасл оторвалась от своего наброска и улыбнулась.

– Что ж, я всегда говорю, что ничего исключать нельзя до тех пор, пока у нас не появятся факты. А в настоящий момент твое предположение так же хорошо, как и любое другое.

– Это может быть даже леди Фарли-Страуд, которая пытается таким образом привлечь внимание к этому передвижному представлению живых картин.

– А вот теперь я вижу, что ты устала, – заметила хозяйка со смешком. – Иди, поиграй пока. Я уже скоро.

И я отправилась бродить по церковному двору.

* * *

При дневном освещении я поняла, что двор гораздо больше, чем мне казалось. От древней рябины, под которой мы в среду нашли тело Бэзила Ньюхауса, я тогда с большим трудом смогла в предрассветных сумерках рассмотреть всего несколько надгробий и памятников. А сегодня, при ярком осеннем солнце, я увидела гораздо больше.

Могилы, которых здесь оказалось очень много, были аккуратными и ухоженными. Старые надгробные камни потемнели от лишайников, а некоторые из них накренились так, как будто их сбил неуклюжий великан. Я не увидела никакой стены, но граница двора была четко обозначена живой изгородью и растущими деревьями, большинство из которых были не менее древними, чем «наша древняя рябина». Что за деревья, я так и не смогла определить. Старая потрепанная тележка стояла возле прорехи в живой изгороди, представлявшей из себя некий проход. Тележка было доверху нагружена сеном, что показалось мне довольно странным, пока я не заметила совсем рядом ослика, с удовольствием наслаждавшегося таким угощением. Я как раз размышляла над тем, как странно видеть ослика на церковном дворе, когда услышала голос леди Хардкасл.

– Армстронг. – И это точно была она. Никто другой так поступить не мог. Стоит мне хоть на несколько минут остаться наедине со своими мыслями, как она уже зовет меня…

– Иду, миледи, – крикнула я в ответ. – Просто бегу и падаю, – добавила я уже тише.

Правда, вернувшись, я поняла, что позвала она меня не просто так, а потому, что рядом с ней стоял инспектор Сандерленд в компании ее старого друга доктора Гослинга. Я ускорила шаги.

– Пришли Симеон с инспектором, – сообщила она мне.

– Уже вижу, – сказала я. – Доброе утро, джентльмены.

Они оба поздоровались со мной и коснулись пальцами краев своих шляп.

– Ну, и какие новости о нашей местной представительнице четвертой власти? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– Вы же знаете, я очень серьезно отношусь к своим обязанностям слуги Короны и блюстителя закона, – нахмурившись, ответил ей Сандерленд. – И моя профессия заставляет меня одинаково обращаться со всеми гражданами, не выделяя никого из них… но эта чертова женщина выносит мне мозг.

– Я тоже спокойное и терпеливое существо, – рассмеялась миледи, – но должна признаться, что со мной она делает то же самое. Мне кажется, что она просто так воспитана.

– Я, наверное, никогда не встречал никого столь же чванливого, грубого… и… напыщенного, как эта чертова репортерша, – заметил инспектор.

Теперь наступила очередь доктора Гослинга рассмеяться.

– Спокойнее, старина, – сказал он. – Хотя словечко ты подобрал что надо. Надо будет почаще применять его. В медицинском мире я встречал нескольких, у кого эти слова вполне могут быть написаны на визитных карточках: «Мистер Дж. Фитцгерберт-Смит, чрезвычайный уполномоченный хирург и напыщенный старый болван».

– Что ж, – инспектор, казалось, все еще не мог прийти в себя. – Честное слово. Это нечто. Она ни слова не ответила на мои вопросы относительно того, где находилась и что делала во время убийств, а вместо этого стала доставать меня по поводу того, что Отдел криминальных расследований полиции Бристоля все еще не выследил «Ведьму из Литтлтон-Коттерелла».

– Но, – заметил доктор Гослинг, – если честно, то вы действительно еще не поймали эту ведьму, не так ли? Посему в том, что она говорит, есть нечто.