Карта времени - [49]

отважный путешественник направил машину прямиком в 802 701 год, не сомневаясь, что узрит торжество научного прогресса и человечество, достигшее духовного совершенства. При неровном свете парафиновой свечи под аккомпанемент хозяйкиных проклятий, которые августовский ветерок доносил со двора, Уэллс, спотыкаясь на каждом слове, сопровождал своего героя в путешествии по удивительному миру, похожему на райский сад. В довершение отрадной картины эдем населяли элои, дивные существа, в ходе многовековой эволюции преодолевшие все несовершенства человеческого рода, утонченные, благородные, прекрасные душой и телом. Познакомившись с элоями поближе, путешественник узнал, что они ведут безмятежное существование в гармонии с природой, без законов и правителей, не ведая ни болезней, ни голода, ни тяжелого труда. Не знают они и частной собственности: в их цветущем мире все общее, как в самых смелых утопиях просветителей. Будучи демиургом, добродушным и немного сентиментальным, Уэллс позволил изобретателю завести дружбу с элойкой по имени Веена: герой спас тонущую в реке красавицу, и с тех пор она ходила за ним по пятам, словно наивная маленькая девочка, завороженная отвагой и доблестью гостя из прошлого. Нежная и хрупкая, как фарфоровая кукла, прекрасная Веена непрестанно украшала изобретателя гирляндами, набивала его карманы цветами и всем своим видом выражала глубокую признательность, хоть и не могла поблагодарить чужака на своем языке, благозвучном и сладостном, но, на вкус англичанина, начисто лишенном экспрессии.

Создав столь идиллическую картину, писатель с присущей ему едкой иронией тут же принялся ее разрушать. Путешественнику хватило пары часов среди элоев, чтобы убедиться, что все не так просто: не знавшие ни телесных хворей, ни душевных терзаний, люди будущего погрязли в отупляющей праздности, их простодушный гедонизм граничил со слабоумием. Человечество превратилось в толпу жалких трутней, поскольку жизнь больше не требовала от них ни ума, ни отваги. В довершение всего машина времени куда-то пропала, и ее исчезновение навело изобретателя на мысль о том, что элои — не единственные обитатели тамошних мест. Рядом незримо присутствовал кто-то еще, кто-то достаточно сильный и умный, чтобы похитить машину и спрятать ее в гигантской статуе сфинкса. Англичанин не ошибся: в подземных глубинах обманчивого рая скрывались морлоки — злобные, уродливые твари, не выносившие солнечного света и привыкшие питаться человеческой плотью. Морлоки кормили элоев, но лишь затем, чтобы время от времени утаскивать кого-нибудь из них под землю и лакомиться их мясом. И все же, несмотря на достойные порицания кулинарные пристрастия, раса морлоков, как был вынужден признать путешественник, обладала достаточно развитым интеллектом, чтобы управлять машинами и строить разветвленные подземные туннели. Перепугавшись, что ему придется навсегда застрять в завтрашнем дне, изобретатель рискнул последовать примеру Энея, Орфея и Геракла, то есть спуститься в похожее на преисподнюю царство морлоков, чтобы найти свою машину; а отыскав ее, он, не медля и минуты, сбежал из будущего в еще более отдаленное будущее и очутился посреди унылой пустыни под антрацитовым небом. Окинув беглым взглядом новый мир, в котором было почти невозможно дышать из-за жгущего легкие разреженного воздуха, ученый обнаружил, что его населяют два вида живых существ: огромные белые бабочки с пронзительными голосами и гигантские крабы с чудовищными клешнями. Заинтригованный не столько судьбой человечества, от которого не осталось и следа, сколько участью самой земли, путешественник решил двигаться дальше. На следующей остановке, отдаленной от нашего мира на триста миллионов лет, его ждала темная, пустынная планета, почти переставшая вращаться вокруг остывающего Солнца. Снегопад лениво покрывал землю белым саваном, и вокруг не было слышно ни звука. Щебет птиц, блеяние овец, жужжание насекомых, лай собак — все, что составляло музыкальную партитуру старого мира, продолжало звучать лишь в воспоминаниях первопроходца. Увидев на морском берегу странное одинокое существо, опустившее щупальца в красноватую воду, путешественник понял, что видит собственное будущее, и, охваченный страхом вперемешку с глубокой печалью, поспешил вернуться в машину. Новоявленного властелина времени терзала невыносимая тоска. Мрачные картины будущего больше не волновали его воображение, отправляться в прошлое не было смысла, ибо все достижения человечества оказались бессмысленными, а значит, пора было возвращаться в эпоху, которой он принадлежал. Обратный путь изобретатель проделал с закрытыми глазами, ибо не желал видеть, как мир снова наполняется зеленью, как солнце светит все ярче, как заново вырастают дома, постепенно меняя размер и форму, в зависимости от человеческих возможностей и прихотей, и утешаться ложными картинами возрождения, и открыл их лишь в стенах собственной лаборатории. Один поворот рычага — и знакомый мир вновь сделался зримым и осязаемым. Услышав голоса и звон посуды, доносившиеся из столовой, ученый понял, что вернулся в четверг ровно через неделю после отбытия. Немного передохнув, он поспешил выйти к гостям, влекомый не только жаждой поделиться впечатлениями, но и аппетитным запахом мяса: в будущем ему поневоле приходилось придерживаться фруктовой диеты. Насытившись, путешественник во времени поведал гостям, напуганным его зверским аппетитом, смертельной бледностью, глубокими морщинами и странными пятнами на одежде, о своих приключениях. Разумеется, ему никто не поверил бы, если бы не белые цветы в карманах и плачевное состояние машины. В эпилоге Уэллс заставил рассказчика, одного из гостей, сделать обнадеживающий вывод: даже утратив разум и волю, человек способен сохранить благородство духа.