Карта страны фантазий - [21]
— Нельзя ли отказаться от мнимого путешествия, если оно принимается с таким трудом?
Некоторые авторы так и делают. Отбросив условное путешествие, проникают в недостижимое, как и полагается в науке, с помощью приборов. Далекое наблюдают в сверхтелескопы, малое — в сверхмикросколы, изобрели (на страницах книг) даже хроноскопы для наблюдения прошлого.
Но вы уже догадываетесь, что, выигрывая в правдоподобии, эти авторы проигрывают в занимательности. Когда герой, вооруженный осиным жалом, сражается с хищной медведкой за свою жизнь, это волнует больше, чем наблюдение за той же медведкой с лупой в руке. Потерю увлекательности приходится компенсировать добавочным сюжетом, а добавочный сюжет уводит от темы.
Хроноскоп, показывающий прошлое, описал И. Забелин. Но просто разглядывать людей и костюмы прошлого было бы неинтересно. Автор ввел исторический детектив: в прошлом была тайна, ее надо разгадать. И постепенно изображение прошлого отходит на задний план, рассказ посвящен раскрытию психологии героев, мотивировке их поступков.
А может быть, так и надо — заменять воображаемые путешествия приключениями мысли?
В данном разделе фантастики — нет.
Ведь мы условились, что фантастики универсальной не существует. В этой главе разбирается та фантастика, которая берет на себя задачу заинтересовать юного (юного!) читателя наукой. Этот раздел обращен к ребятам, еще не определившим свои вкусы. Определившие вкусы читают научно-популярные книги и учебники. Но чтобы увлечь незаинтересованных, нужна увлекательность, а юные потребители фантастики (юные!) еще находятся в том возрасте, когда активные движения кажутся интереснее размышлений над письменным столом. Думать они еще не приучились.
То же относится и к кино. Конечно, миниатюрный герой В. Гончарова, который, спрыгнув с ноги комара, рвет на части холерный вибрион, будет нагляднее правдивого ученого, уничтожающего вибрионы в пробирке. И "голубой человек" Л. Лагина, уроженец нашего времени, разгуливающий по улицам Москвы XIX века, беседующий с городовыми и извозчиками, тоже будет киногеничнее размышляющих над смутными изображениями хроноскопа героев И. Забелина.
Есть еще одна возможность, промежуточная между лилипутиком и микроскопом. Кажется, я сам испек тут первый блин и не ручаюсь, что он не вышел комом. На своем опыте я испытал все трудности построения сюжета, когда главное действующее лицо — не человек.
Я написал небольшую повесть "Наш подводный корреспондент" ("Приключения машины"). Речь шла о самоходной кибернетической машине с телевизионным передатчиком, которая по заданной программе шла по дну океана и передавала на берег картины подводного мира. Писалось это в 1956 году, в первый год признания кибернетики, и я не решился сделать машину очень уж совершенной. Моя машина видела, но не разговаривала, ничего не понимала и не ощущала. И она, бесчувственная, вызывала не больше участия, чем автомобиль или токарный станок. Ее не было жалко, ее судьба не волновала читателя. Люди же, сидевшие в безопасной комнате у экранов, оказались в пассивной роли наблюдателей, и мне приходилось нагружать их добавочными взаимоотношениями, отвлекая внимание от подводного мира.
Не знаю, сумел ли я сбалансировать. Не во мне дело. Я только хочу предупредить вас о трудностях, которые возникают, если вывести героя из опасной обстановки и посадить в удобное кресло перед экраном.
Правда, сейчас, когда читатель уже привык к головокружительным перспективам кибернетики, можно саму машину очеловечить, не делать ее тупым безмозглым аппаратом, наделить памятью, стремлениями и даже чувствами: страхом, болью, любознательностью. И пускай эти полусущества отправляются исследовать недоступное: космос, мантию Земли или сердце человека. Пусть путешествуют по нашему телу, пусть даже ремонтируют его изнутри.
Для науки разумные машинки приемлемы, у читателя будут вызывать интерес и сочувствие, если их "переживания" будут хотя бы приблизительно напоминать человеческие.
В кино, однако, существует добавочная сложность. Человекоподобие в книге должно быть словесное, эмоциональное, в кино — обязательно зрительное. Ну что ж, есть в фантастике целый класс человекообразных кибернетических машин с названием "андроиды". Играть их могут люди, а не автоматы.
А может быть, на экране сама по себе обстановка будет смотреться с интересом: глубины океана, жерло вулкана, инфузории, механизмы?
Впрочем, тут ответ известен. Смотреться будет. Но степень занимательности получится такая же, как в научно-популярном фильме.
Претензия четвертая ФАНТАСТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ГЕРОИЧНОЙ И ЗАНИМАТЕЛЬНОЙ
Покажите молодому читателю привлекательность подвига, дайте ему образец, достойный подражания. Героичной должна быть фантастика, увлекательной и занимательной.
Критик № 4
Опять же повторим: "Не должна, но может быть. Бывает". И вот пример:
Снимки секретного советского ракетодрома опубликованы в зарубежной печати. Как они попали туда и как пресечь деятельность шпионов? — вот вопросы, поставленные перед советской службой безопасности. Снимки могли быть сделаны только на территории ракетодрома, близ людей. Позиция у фотографа странная, как будто он лежал на земле. Постепенно возникает уверенность, что фотографии делал не человек, а небольшой самодвижущийся автомат. Едва ли он успел перебежать границу, вероятнее — передавал снимки по радио. Но радиопередачи можно запеленговать, тем более, что приблизительно известно местонахождение передатчика. Радиопеленгация наводит на аппарат. И тут еще последняя трудность: возможно, он заминирован. Надо взять его, не взорвавшись и не взорвав машинку-шпиона (Н. Томан, Мэйд ин…).
