Карта реки времени - [2]

«Начал сказываться возраст», — беспощадно утверждали другие, — «Это в порядке вещей. Выходишь на финишную прямую…»

Все во мне протестовало. Нет, я не собирался сдаваться! Я помнил об эксперименте, который поставил на самом себе лет двадцать тому назад.

…А теперь, читатель, следи особенно внимательно за тем, что тут будет сказано.

Возможно ты уже слышал о так называемых «биологических часах». О том, что время жизни каждого организма ограничено. И когда «завод» этих незримых часов кончается, наступает смерть. Так вот. Одна женщина – Татьяна Григорьевна, потрясшая меня в своё время неожиданными, поистине ошеломляющими знаниями, открыла мне в частности тайну этих самых «биологических часов».

Оказывается, их можно перевести назад! И таким образом вернуться в молодость! Продлить себе жизнь.

Для этого нужно было вспомнить самый счастливый день своей жизни. Во всей его конкретности. И регулярно, как минимум неделю, заново переживать его.

Ни зарядка, ни бег трусцой, ни лекарства с диетами якобы в сравнение не шли с этим способом омоложения.

Тогда мне было «всего» пятьдесят лет. Скептик по натуре, я не имел никаких оснований не верить Татьяне Григорьевне.

И решился. Выбрать самый счастливый день оказалось довольно просто. Как поглядишь, слишком мало таких дней набирается в жизни.

С точки зрения стороннего наблюдателя, это должно было показаться довольно странным. Каждое утро в течение недели меня можно было видеть сидящим с прикрытыми глазами. В воображении я, как когда‑то в молодсти, впервые выходил на вёсельной лодке из устья реки в открытое море. Чувствовал ладонями рукоятки весел, сопротивление воды их гребку. Ощущал свежесть ветра, нежное тепло встающего из‑за гор солнца. На второй день занятий стало слышно, как позванивает под килем волна, крики чаек…

К концу недели я заметил, что действительно гребу несуществующими вёслами, действительно взбухают бицепсы. И свежесть того далёкого морского утра не оставляет меня. А сон стал крепок.

Уже не упомнить, какое событие вышибло из становившегося привычным ритма этих прекрасных упражнений.

Те, кто не знал о моих занятиях, с удивлением говорили о том, что я помолодел. Один даже сказал не без зависти: «Ты неприлично хорошо выглядишь».

Так я и законсервировался. За эти годы одну за другой написал лучшие свои книги. Женился. Когда мне было 68 лет, у нас родилась дочка Ника.

И только теперь мои «биологические часы» снова стали приостанавливаться. Как приостанавливался этот экспресс на немногочисленных, почему‑то безлюдных, станциях, названия которых, к моей, досаде, не объявляли по поездному радио.

За окном вагона как‑то разом смерклось. По времени, примерно через час, я должен был прибыть на место. Студенты проснулись. Они доедали свои запасы. Снова любезно предложили хотя бы выпить кофе, попытались разговориться. Но моего знания итальянского было недостаточно.

Я допивал кофе из пластикового стаканчика, когда стеклянная дверь отъехала в сторону, и в купе шагнул контролёр в щеголеватой форме.

Студенты по очереди предъявили билеты. Я тоже извлёк свой из нагрудного карманчика рубашки с короткими рукавами.

Прощёлкав компостером их билеты, контролёр взял мой, с недоумением вгляделся в него, посмотрел на меня…Все же щёлкнул компостером.

— Скоро Барлетта? –спросил я, почуяв неладное.

— Барлетта нон стоп, — ответил контролёр. – Не останавливается.

За окном зашумел ливень. Стало темно, как ночью. В вагоне зажёгся свет. Контролёр вышел из купе.

Студенты теперь смотрели на меня, как на отверженного.

«Как же так? — лихорадочно проносилось в голове. – Я брал билет до Барлетты. Дважды повторил по–итальянски и по–английски. Кассир меня, несомненно, понял».

Нужно было что‑то делать.

«С этими русскими всегда какой‑нибудь криминал», — сказала по–немецки девушка своему студентику.

Я выдернул сумку из‑под сиденья и ринулся из купе в тамбур. Полыхала гроза. Потоки вод низвергались в мигающем свете молний.

«Ехать со всеми до Бари? Там купить билет и возвращаться? А как же Донато, который сейчас уже едет встречать меня в Барлетте?»

Ливень и грохот громов как обрезало. Поезд мчался в тоннеле.

…На первой же остановке я вылетел из вагона вместе со своей сумкой. Экспресс тут же угрохотал. А я остался на слабо освещённом фонарями перроне станции Pescara.

Здесь было сухо. Абсолютно сухо. Зону грозы отрезало отрогом хребта. Какой‑то человек в комбинезоне катил по платформе громыхающую тележку с баком, куда он выворачивал содержимое стоящих у скамеек урн.

Я подошёл к нему и, тщательно подбирая итальянские слова, задал два вопроса:

— Когда придёт поезд, на котором можно доехать до Барлетты? С какой платформы он будет отправляться?

Уборщик взглянул на электрические часы, висящие под кровом платформы, подумал и с пугающей неопределённостью ответил, что поезд, возможно прибудет минут через двадцать–сорок. А все такие поезда отправляются именно с этой платформы.

Слегка ободрённый тем, что останется не так уж много ждать, я решился и в наглую спросил нет ли у него мобильного телефона.

Телефон был! Мало того, мне повезло сразу дозвониться до дона Донато.