Карта реки времени - [15]

«То, что вы написали — ни на что привычное не похоже. Жизненный опыт, из которого вышла ваша книга, необычаен. А все необычайное вызывает, одновременно жгучий интерес и опасение, — говорят мне в редакции тонкого журнала «Огонёк», — Мы попробуем опубликовать несколько глав, при условии, что вам удастся получить у какого‑нибудь известного, маститого писателя небольшое вступление. Хоть полстранички, хоть несколько строк».

Не иду- лечу к этому «известному, маститому». Бывшему моему соученику по Литературному институту. Мы не виделись много лет. Этот спесивый человек, ставший живым памятником самому себе, неожиданно быстро прочёл рукопись, сказал по телефону, что она ему понравилась, что он просит повременить несколько дней, чтобы дать возможность прочесть моё произведение его жене. Что он, конечно же, напишет своё вступление для «Огонька».

«Напечатают хоть несколько глав, — думал я, нажимая кнопку звонка его квартиры, — может, после этого издательства осмелеют…». Эх, пёсик, пёсик, итальянская животина, неужели тогда я был несколько мгновений счастлив жалким проблеском надежды?

Маститый писатель встречает в передней, смотрит как я снимаю плащ, кепку, цепляю их на вешалку, проводит в гостиную, где находятся его секретарь и, кажется, литературный агент, усаживает. Сам садится поодаль в кресло у окна. И начинает длинно рассказывать о том, как недавно летал в США, о своих впечатлениях и встречах.

«Господи! Сделай так, чтобы он поскорей написал свои несколько

строк, отдал мне папку с рукописью!» — молю я про себя.

А тот всё продолжает делиться своими американскими впечатлениями.

Дикая, нелепая мысль зарождается в сознаний: он ничего на напишет. Именно потому, что рукопись ему действительно понравилась, он позвал меня для того, чтобы полюбоваться на бывшего приятеля представшего перед ним в качестве просителя.

Наконец, иссякает. Поднимается с кресла, достаёт из секретера красного дерева папку, молча вручает мне.

— А несколько строк для редакции? — спрашиваю я. Секретарь и литературный агент с любопытством смотрят на нас.

— Нет. Решил не писать.

Провожает в переднюю. Стоит и смотрит, как я долго не могу попасть

рукой в рукав плаща.

Выходя, понимаю, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не переступлю порог этого дома.

Но проходит всего несколько недель и эта история получает неожиданное какое‑то уж совсем низкопробно — достоевское продолжение. Утром звонит жена «известного и маститого». Мы были с ней знакомы, когда она стала его невестой.

— Знаешь что, — как ни в чём ни бывало, говорит она, — ты ведь живёшь

по такому‑то адресу в такой‑то квартире? Так вот, эта квартира нам очень нужна. Так получилось, что мы покупаем все четыре квартиры на твоём этаже. А тебе взамен отдадим другую, в другом месте.

— Извини, — перебиваю я, — Не хочу никуда переезжать.

— Но ты должен! Нам это нужно, срочно! Поможем тебе переехать. Переедешь за наш счёт.

— Послушай, с какой стати? Здесь жили и умерли мои родители, сюда ко мне много лет приезжал отец Александр Мень.

— Очень просим! — настаивает она. Сами оформим все документы. В течении нескольких дней. Приплатим тебе, в конце концов!

«Деловая», как сказала бы моя мама. Я грохаю трубку на рычаг телефона.

Ну, каково, читатель?

Они не скупили квартир на моём этаже. Наверное осуществили свой план где‑нибудь в ином месте.

…Дождик, оказывается, кончился. Из голубой промоины в облачном небе весело, как на детском рисунке, выглянул край солнца. Щенок, весело помахивая лохматым хвостом, трусил чуть впереди меня к павильончику, а я не знал можно ли ему туда забегать. Поэтому поскорей оставил у стойки бара свой стул, прошёл насквозь. Пёсик тут же подбежал к фонтану, приподнялся, упёрся передними лапами в его край и стал следить за плавающими в его чаше рыбёшками.

А я уехал с Донато.

Озоновая чистота моих отношений с ним, промытость воздуха- все

это очищало душу от тяжёлых воспоминаний.

— Дождь помешал плавать? — спросил Донато.

— Нет.

— Он был маленький. А нам здесь, в провинции Пулия, нужен большой. Давно не было хорошего дождя,

— Донато, у вас в Италии попадаются люди–чудовища? Чьё поведение, поступки вне категорий добра и даже зла.

— А ты думаешь, что дьявол придуман в Библии? — ответил он вопросом на вопрос.

— Что делать с такими людьми?

— Молиться за них. И по возможности прощать.

Выходя из машины во дворе храма, я увидел поодаль робко переминающуюся группу людей — мужчину и женщину с тремя детьми школьного возраста.

— Ждут тебя, — сказал я — Кто это?

— Грешники! — улыбнулся Донато. — Все лето провели на своей даче. Теперь явились каяться в грехах.

Он повёл их в храм. А я поднялся к себе.

Мы направились на званый обед к Лючии в час неожиданно навалившейся жарищи. Нужно было всего‑то выйти из церковной прохлады на улицу, пройти мимо запертого на сиесту цветочного магазина, свернуть за угол и через какую‑то сотню шагов очутиться у подъезда её дома.

Отдуваясь, я плёлся вверх по крутой лестнице вслед за Донато. На лестничных площадках повсюду стояли горшки с фикусами и юкками.

— Ничего! — подбодрил Донато. — Нас ждёт награда.

На четвёртом этаже в раскрытой двери, как в раме, стояла Лючия, а за её спиной теснилось все семейство. Тут были две её дочери, их мужья и детишки.I