Карта призраков - [93]

⁴³«Кофейня была для лондонца домом, и если кто-то хотел навести справки о джентльмене, то спрашивал, не живет ли он на Флит-стрит или Чансери-лейн, а ходит ли он в «Грека» или в «Радугу». Некоторые люди посещали сразу несколько кофеен, и выбор зависел от их интересов. Купец, например, мог ходить в финансовую кофейню и заведение, специализирующееся на торговле в Балтийском море, Вест-Индии или Ост-Индии. Обширные интересы английского ученого Роберта Гука заставляли его посещать более шестидесяти лондонских кофеен в 1670-х годах, о чем говорится в его дневнике. Слухи, новости и сплетни разносились между кофейнями их посетителями, а иногда из одной кофейни в другую даже специально посылали гонцов, чтобы сообщить о важных событиях – например, о начале войны или смерти главы государства». Standage, р. 155.

⁴⁴ Сейчас много говорится о невероятных размерах экологического следа современного города – площади суши, необходимой для экологически устойчивого удовлетворения энергетических потребностей населения города. Экологический след Лондона, например, величиной практически со всю Великобританию. О размере экологического следа часто говорят экологи, выступающие против городов, но даже у них главный аргумент – индустриализация, а не урбанизация. Каким бы огромным ни был экологический след Лондона сейчас, он был бы во много раз больше, если бы население города имело плотность как в сельской местности и было раскидано по намного большей территории. Если мы не собираемся полностью отказываться от постиндустриального образа жизни, то города с экологической точки зрения более предпочтительны, чем другие, менее плотные способы организации населения. В документе ООН Global Environment Outlook это сформулировано так: «Сравнительная несоразмерность экологического следа городов в определенной степени допустима, потому что в некоторых случаях среднее подушное влияние городов на экологию меньше, чем если бы такое же количество людей жило в сельской местности. Города концентрируют население таким образом, что это снижает нагрузку на землю, обеспечивает экономический эффект масштаба и близость к инфраструктуре и услугам… Соответственно, городские территории могут развиваться устойчиво, потому что обеспечивают поддержку большого населения, при этом ограничивая их воздействие на окружающую среду».

⁴⁵ Owen, р. 47. Оуэн описывает, какое воздействие на экологию оказал переезд его семьи с Манхэттена в деревню на севере Коннектикута: «Но наш переезд оказался экологической катастрофой. Потребление электричества выросло с примерно четырех тысяч киловатт-час в год, как в Нью-Йорке, почти до тридцати тысяч киловатт-час в 2003 году, – и это еще в нашем доме даже кондиционера не было. Незадолго до переезда мы купили автомобиль, вскоре после переезда – второй, а через десять лет – третий. (Если вы живете за городом, и у вас нет второй машины, то вы никак не сможете забрать первую машину у механика после того, как он ее починит; третью машину я купил в приступе кризиса среднего возраста, но вскоре она превратилась в насущную необходимость.) Мы с женой оба работаем из дома, но за год умудряемся на двоих проехать тридцать тысяч миль – в основном по самым обыденным делам. Практически все, что мы делаем вне дома, требует поездки на машине. Чтобы взять фильм напрокат и потом его вернуть, например, мы тратим почти два галлона бензина, потому что ближайший пункт проката Blockbuster расположен в десяти милях от нас, а для каждой операции необходима поездка туда и обратно. Когда мы жили в Нью-Йорке, тепло, покидавшее нашу квартиру, помогало отапливать соседей сверху; сейчас же немалая часть калорий, вырабатываемых нашей новенькой, невероятно эффективной нефтяной печкой, просачивается через нашу двухсотлетнюю крышу и рассеивается в ослепительном зимнем ночном небе».

⁴⁶ Одно из «нестандартных» решений этой проблемы – вернуться к средневековому способу распределения плотности, который до сих пор можно увидеть в городках на севере Италии, стоящих на склонах холмов: сеть из плотных узлов ограниченного размера, разделенных большими участками, на которых располагаются виноградники и фермы. Это не децентрализованный подход, как при росте современных пригородов; средневековые города не были такими же плотными и экономически разнообразными, как большинство современных городских центров, но у них был четкий потолок роста, чаще всего – в виде крепостных стен, окружавших город. Города после 11 сентября тоже можно организовывать по похожим принципам: узлы традиционной плотной застройки, в которых живут от 50 до 100 тысяч человек, разделенные участками с малой плотностью населения: парками, заповедниками, спортивными комплексами, даже теми же виноградниками (если позволяет климат). Подобная модель станет противоположностью взглядам Олмстеда на городскую зелень: вместо того чтобы находить место для парка в центре огромного города, нужно выделять место для природы по краям городского центра – если угодно, разбивать «Периферийный парк» вместо Центрального. В Средние века стены защищали население города. В новых гипотетических городах безопасность будет обеспечивать как раз открытое пространство, разделяющее районы. Представьте себе город с двумя миллионами жителей, состоящий из двадцати узлов-районов. В худшем случае террорист с рюкзаком, полным пробирок с вирусом оспы, сможет причинить серьезный вред одному узлу; может быть, умрут десятки тысяч людей, но не миллионы. Оставшиеся же узлы практически не пострадают – примерно как сеть Arpanet, о системах избыточного резервирования которой ходили легенды. Атака, подобная теракту с башнями-близ-нецами, все равно нанесет немалый урон, но не будет никакого централизованного символического узла, на который можно было бы напасть. Жизнь в подобном городском комплексе нисколько не будет походить на пригородную: творческая сила, которую обеспечивают уличная культура и плотность населения, никуда не денется и, возможно, даже станет еще сильнее.