Карта и территория - [41]

6

«Мишель Уэльбек, писатель», подчеркивали арт-критики, символизирует в творчестве Джеда Мартена отказ от реалистического пространства в качестве фона картины, характерного для всех его произведений из цикла профессий. Этот поворот дается художнику нелегко, чувствуется, что ценой огромных усилий, прибегая к различным уловкам, он пытается поддержать, насколько это возможно, иллюзию реалистического фона. На его полотне Уэльбек стоит лицом к своему рабочему столу, покрытому исписанными целиком или наполовину листами бумаги. За его спиной, на расстоянии метров, наверное, пяти, видна белая стена, плотно, без малейшего зазора обклеенная заполненными от руки страницами. По иронии судьбы, замечают искусствоведы, Джед Мартен в своей работе явно придает огромное значение тексту, делая упор на текст как таковой, без каких бы то ни было привязок к реальности. А ведь любой литературовед подтвердит вам, что Уэльбек на определенном этапе работы над романом любит прикнопливать на стены своей комнаты разные документы, чаще всего фотографии мест, где разворачивается действие будущей книги, но написанные или недописанные эпизоды – крайне редко. Изображая своего героя в мире бумаг, Джед Мартен, возможно, вовсе не собирался ни занимать какую-либо позицию по вопросу о реализме в литературе, ни приписывать Уэльбеку взгляды представителей формалистского течения, от которых тот, впрочем, недвусмысленно открестился. Он просто испытывал эстетическое наслаждение при виде древовидных фрагментов текста, связанных между собой и порождающих друг друга, словно гигантский полип.

В первые минуты, во всяком случае, мало кто обратил внимание на фон, который полностью затмила невероятная выразительность самого персонажа. Писатель запечатлен в момент, когда он, заметив ошибку на одном из листков, разложенных на столе, будто впадает в транс, не в силах совладать с охватившей его яростью, которую многие, не колеблясь, трактовали как демоническую; его рука с занесенным корректирующим маркером, выполненная легким, точным мазком, передающим движение, обрушивается на бумагу «с молниеносностью кобры, вытягивающейся в струну, чтобы поразить свою жертву», как образно подметил Вонг Фусинь, пародируя, видимо, пышные метафорические штампы, традиционно связанные в нашем сознании с дальневосточными авторами. (Вонг Фусинь прежде позиционировал себя как поэт; но его стихов давно никто не читает, их даже трудно достать, а вот его очерки о творчестве Мартена стали настольной книгой каждого искусствоведа.) Свет, гораздо более контрастный, чем на предыдущих полотнах художника, фокусирует внимание на верхней части лица писателя и его руках с тощими, длинными, крючковатыми пальцами, напоминающими когти хищной птицы, тогда как большая часть фигуры остается в тени. Выражение его глаз казалось столь странным, что арт-критики, не решившись вписать его в какую-либо из существующих в живописи традиций, нашли в нем скорее нечто общее с некоторыми снимками из этнографических архивов, сделанных во время ритуальных обрядов вуду.

Двадцать пятого октября Джед позвонил Францу и доложил, что портрет закончен. В последние месяцы они мало виделись; против обыкновения, Джед не приглашал его смотреть эскизы. Франц, со своей стороны, занимался другими выставками, которые в общем и целом прошли неплохо, его галерея уже несколько лет была на виду, и ее рейтинг постоянно повышался, хотя пока что не приводил к росту продаж.

Франц появился около шести. Холст, натянутый на подрамник стандартного формата 116 на 89 сантиметров, стоял посреди мастерской, удачно освещенный галогенной рампой. Он уселся прямо напротив картины на складной стул с полотняным сиденьем и, не произнося ни слова, минут на десять погрузился в созерцание.

– Ладно, – проговорил он наконец. – Иногда от тебя спятить можно, но ты замечательный художник. Должен признать, что мы не зря ждали. Это хорошая картина, даже очень хорошая. Ты уверен, что хочешь ему ее подарить?

– Я обещал.

– А текст у нас скоро будет?

– К концу месяца.

– Но вы на связи или нет?

– Не вполне. Уэльбек мне написал мейл в августе, сообщив, что возвращается насовсем во Францию, ему удалось выкупить дом в Луаре, где он провел детство. Но он клянется, что это ничего не меняет и он пришлет текст в конце октября. Я ему верю.

7

И правда, утром 31 октября Джед получил мейл с неозаглавленным текстом, страниц на пятьдесят, и тут же переслал его Мэрилин и Францу, слегка волнуясь, что они сочтут его слишком длинным. Мэрилин тут же успокоила его: наоборот, сказала она, «много не мало».

Даже если сегодня текст Уэльбека – первая значительная работа о творчестве Мартена – представляет ценность скорее историческую, в нем содержится тем не менее несколько интересных наблюдений. Впервые за разнообразием тем и техник автор подметил внутреннюю целостность творчества художника, указав на глубинную закономерность перехода от попыток уловить суть производимых в мире вещей, которым были отданы студенческие годы, к изображению их создателей, коим Мартен посвятил вторую половину жизни.

Взгляд, обращенный Джедом Мартеном на современное ему общество, подчеркивает Уэльбек, в гораздо большей степени характерен для этнолога, чем, скажем, для политического комментатора. Мартен, уверяет он, отнюдь не ангажированный художник, и хотя «Выход на биржу Беаты Узе», одна из его редких массовых сцен, может навести на мысль об экспрессионистском периоде, он бесконечно далек от вымученных и язвительных образов каких-нибудь Георга Гроса или Отто Дикса. Его трейдеры в спортивных штанах и трикотажных куртках с капюшоном, с утомленным высокомерием приветствующие лидера немецкой порноиндустрии, – прямые наследники обывателей в сюртуках, постоянно снующих у Фрица Ланга в разных «Докторах Мабузе»; они написаны с той же отстраненностью и холодным беспристрастием. В названиях картин, как и вообще в своем творчестве, Мартен прямолинеен и прост: он описывает мир, крайне редко позволяя себе поэтические отступления или подзаголовки в качестве комментария. Правда, к этому приему он прибегает как раз в одной из самых удачных своих работ – «Билл Гейтс и Стив Джобс беседуют о будущем информатики», – поставив подзаголовок «Разговор в Пало-Альто».