Карповы эпопеи - [3]

— Ну, было. — Карпов нехотя согласился с женой. — Было... да сплыло... — и скрылся в сарае, застучал топором.

Мастерить, строить Карпов любит, у него просто руки чешутся, и тоска съедает, если нечего перестраивать. Мастерит он, правда, грубо, топорно, но зато прочно, на века.

Спальный апартамент, который он выгородил,— это всего лишь маленький эпизодик в деятельной жизни Карпова. У него бывали дела куда солидней, важней, грандиозней. Вот, например, история со шпалами.

Шпальная история

Дом у Карпова такой же, как и у многих в поселке: два окна смотрят на улицу, три — во двор, крыша под белой черепицей, стены саманные. В общем, дом как дом, не хуже других. А может, даже и получше некоторых: у него, например, ставни с запорами. Карпов сам сделал их — этакие длинные железины поперек окна на болтах. Один болт ввинчен наглухо, другой — свободно болтается, каждый вечер вдевается в отверстие внутрь дома и изнутри закрепляется шплинтом. Прочно, надежно, никакие воры не страшны.

Когда мы были еще малыми детьми, мать, уходя на работу, закрывая ставни, всякий раз сокрушалась: был бы отец — сделал бы такие же, и горюшка б мало: закройся и спи до утра спокойно. Но воры, наверное, знали, что ни за железными запорами у Карпова, ни тем более за расхлыстанными ставнями у нас красть было нечего, и потому ни разу не побеспокоили.

Тем не менее Карпов постепенно превращал свой дом в крепость. Выписал на работе по дешевке несколько старых шпал и сделал из них ворота — высокие, глухие, прочные. Калитку тоже соорудил высокую, глухую, с железным засовом.

Пока строил ворота, разохотился и с получки выписал еще шпал, привезли их на двух машинах с прицепами. Увидела Ульяна, обрадовалась сначала — добра-то сколько! А когда узнала, что Карпов почти всю получку ухлопал на них, ругаться стала. Карпов и сам понял, что немного переборщил со шпалами, но не сдавался, огрызался:

— Да? А ты пойди купи их просто так! Не купишь. А если и найдешь где — так с тебя сдерут за них ой-ой! А тут, можно сказать, задарма столько материалу. Потому как для своих рабочих скидка существует.

— Задарма — возмущалась Ульяна, тыча ему в лицо остатки зарплаты. — Задарма, а где же деньги? Сколько шпал навалил! Что делать-то с ними?

— Найдем что.

— Неужели хату перестраивать задумал?

— А что, можно и хату. Стены из шпал теплые.

— И не выдумывай! — решительно запротестовала Ульяна.— С тебя станется: развалишь хату, а потом, знаешь, сколько всего надо будет, да сколько возни?

— Знаю... Ладно. Пригодятся на что-нибудь.

После этого они с Ульяной дня три таскали шпалы с улицы во двор, укладывали в штабель на долгое хранение. Нижние шпалы уложили на камнях, чтобы от земли не прели. Поверху Карпов проволокой окрутил — не унес бы кто на дрова.

— Кому они нужны — укутываешь. Соорудил памятник дураку, — не успокаивалась Ульяна.

— Ладно, будя ругаться. Ишо спасибо скажешь, вот подожди трошки.

Утихомирилась Ульяна, доволен Карпо: лежат шпалы — богатство. Строй — не хочу.

Однако недолго богатству этому пришлось вылеживаться. Надумал Карпов построить летнюю кухню. Настоящую, как у людей. А то ведь летом в хате плиту топить — угоришь от жары. Одно дело — суп или борщ, подогреть можно и во дворе на таганке, а ей, Ульяне, приходится готовить еще и поросенку. И порается, бедная, в жаре. Отсюда и мухи в хате — двери-то целыми днями настежь рахлобыстаны...

Складно в мыслях у Карпова получается насчет летней кухни, вот так бы и высказать все Ульяне, только не сможет он ей все разобъяснить, не даст она ему говорить, сразу перебьет и понесет...

Но тут Карпов ошибся, мысль о летней кухне была встречена Ульяной с пониманием и даже с восторгом. Небольшие разногласия возникли лишь из-за места, где ее ставить. Но эти разногласия были быстро улажены, и строительство началось.

Постепенно строение обретало свои формы

Недели две Карпов пилил, рубил, строгал шпалы, одни клал плашмя, другие ставил стоймя, скрепляя скобами, пока стала вырисовываться коробка строения. Ульяна усердно помогала мужу. Когда что-либо не ладилось — подавала советы. Карпова, как правило, их отвергал, и тут начиналась перепалка, которая кончалась тем, что Ульяна в сердцах посылала Карпова к черту и уходила, а Карпов отпускал ей вдогонку что-нибудь матерное и прекращал работу до следующего дня. На другой день как ни в чем не бывало они снова принимались за дело.

Постепенно строение обретало свои формы: стены, а в них проемы для окна и двери. Появилась и покатая крыша. Обил Карпов стены и снаружи и изнутри дранкой, и принялись женщины — Ульяна и свояченица Марья — штукатурить. Пока они мазали кухню снаружи простой глиной с кизяком, Карпов соорудил плиту, вывел через потолок трубу. Закончил — затопил. Дым поклубился-поклубился внутри плиты, попытался идти внутрь кухни, но потом все-таки раздумал, нашел ход в трубе и повалил туда, куда ему и следовало. Карпов обрадовался: плита — сложная штука, но, оказывается, и печное дело ему по плечу!

Гордится мужем Ульяна, показывает соседкам кухню, демонстрирует духовку — печет пироги хорошо.

Правда, после побелки кухня получилась пятнистой, как леопард. Это сквозь глину проступала шпальная пропитка, но хозяева не огорчились: не свадьбу играть в кухне, не гостей заводить — сойдет. Главное — есть теперь летняя кухня. Как у людей.