Каро-Кари - [3]

Ксан снял пиджак, аккуратно свернул, но вместо того, чтобы положить на траву, швырнул в лицо Стэнли. Тот инстинктивно взмахнул руками, чтобы отбросить ненужный ему предмет, и тотчас получил сильный удар по той части организма, которую не могли защитить тонкие шорты. Американец согнулся крючком, прижав руки к пострадавшему органу. В отличие от него, у Ксана на ногах были дорогие туфли ручной выделки, так что ущерб, нанесенный забияке, не был непоправимым, и в скором времени тот должен был прийти в себя. Поэтому Ксан не остановился и продолжил молотить Паттерсона. В кровь разбил ему лицо, а когда американец попытался провести контрудар, вывернул ему пальцы правой руки так, что тот уткнулся носом в землю и застыл в нелепой позе.

Все это продолжалось с полминуты, не больше. Корейцы, опомнившись, набросились на русского и оттащили от корчившегося на земле Стэнли. Ксан поднял пиджак, отряхнул его и вернулся на свое место.

На следующий день в посольстве только и разговоров было, что о драке на стадионе. Мужчины хвалили Ксана, который «влындил» пиндосу, женщины восхищенно смотрели на него. Были, правда, и такие, которых задела жестокость Ксана. «Он мог убить его», – ужасалась бухгалтерша Раечка Куренева, которая недолюбливала Ксана с тех пор, как он проигнорировал ее призывные взгляды. Раечка была дамой любвеобильной и не прощала мужчин, не отвечавших ей взаимностью. Правда, таких находилось немного.

Ксан вообще вызывал повышенный интерес женской половины посольства. Все знали, что он разведен, и удивлялись, что такой ладный мужик не затевает любовных романов. Раечка была не единственной, кто пытался его соблазнить. Были и другие, включая замужних дам, но никто не добился успеха. В конце концов, все пришли к выводу, что он нелюдимый бука, и не зря жена его бросила. Каковы были на самом деле обстоятельства супружеской размолвки, сплетники не знали, но нравилось считать, что бросила именно жена. Как с таким жить? Конечно, он приветливый и вежливый, но взгляд равнодушный и жесткий, так и веет холодом.

* * *

– А вы тогда здорово отделали этого америкоса! – подобострастно заметил Караваев. – Это вы прием применили специальный, да?

– Специальный, – угрюмо подтвердил Ксан, намекая на то, что дешевой лестью его не проймешь, и коменданту лучше помолчать. Но тот не унимался.

– Это карате было? Или кунг-фу? А может, айкидо?

Ксан зыркнул на надоедалу, но ничего не сказал. Должен ведь этот болван понять, что его болтовня раздражает. Но Караваев упорствовал.

– А вам ничего за тот случай не было? Ну, там, на стадионе?

«Стану я тебе еще рассказывать, как на меня Старых напустился, – подумал Ксан. – Зверем необузданным обозвал. Отругал за то, что вылез на всеобщее обозрение, внимание к себе привлек. Здесь он, конечно, прав, крыть мне было нечем. А комендант не дурак, намекает, что мы с ним одного поля ягоды, оба – нарушители общественного порядка. Я мордую американца, а он спьяну вламывается в дом к дипломатическому представителю скромной, но уважаемой европейской страны. Значит, следует проявить сочувствие к корешу! Ни хрена не следует. Ничего тебе не поможет, Караваев. Не отвертишься».

– Ты сюда бражку пить приехал или бабки зарабатывать? Гляди, отправит тебя Бахыт Бахытович на историческую родину раньше срока.

– А как проживешь? – всплакнул комендант. – Машины нету, в город не съездишь, жена со скуки мрет: ни кино, ни театров, ни концертов, хоть вешайся. А в магазинах выпивку не продают! Сухой закон, мать их… Я ж не дипломат, не могу вискарь из Европы выписывать.

* * *

Сотрудники техсостава посольства не имели права на выписку, то есть на беспошлинный ввоз товаров из-за рубежа – эта дипломатическая привилегия особенно ценилась в исламских странах, где запрещена свободная продажа алкогольной продукции. Конечно, выписывали и другие товары – одежду, часы, электронику – но горячительные напитки уверенно держали первенство. Дежурные коменданты, рабочие, врачи, водители выпрашивали у дипломатов вожделенные бутылки, правда, далеко не всегда получали искомое. Хорошо, если удавалось подружиться с каким-нибудь вторым, третьим секретарем или советником, обеспечив себе ежеквартальный приток «жидкого топлива», без которого трудиться в стране с тяжелым климатом (в реестре российского МИД Пакистан считался именно таковой) было немыслимо. Когда же полезных контактов установить не удавалось, приходилось рассчитывать на случайную щедрость дипломатов, бросавших с барского плеча пузырь-другой.

Многие делали это неохотно, ведь алкоголь в Пакистане был своего рода валютой, и его всегда не хватало. Для поддержания связей с местными гражданами – неважно, из официальных, общественно-политических, журналистских или иных кругов – непременно требовалось спиртное. Чем плохо – получить за информацию литр виски, который на черном рынке стоил 60–80 долларов, в зависимости от качества и марки! Посольские сотрудники давно усвоили, что пакистанская элита больше всего привыкла к «Джонни Уокер» 12-летней выдержки и даже именовала себя «обществом блэк лэйбел». Прочие виски, а также джин, водка, ром, коньяк и бренди тоже пользовались спросом. В хороших винах местная публика чаще всего не разбиралась. Винная культура в этой стране не была развита, жаркий климат и обилие инфекционных заболеваний настраивали на употребление крепких напитков.