Карнавал в Венеции - [16]

Лука отпустил ее плечи и взглянул на свои руки с отвращением.

— Извини. Как-то так получается, что ты пробуждаешь во мне все самое дурное.

— Очень удобно иметь рабыню, на которую можно свалить свои грехи. — Теперь, когда Лука к ней не прикасался, к Кьяре вернулась смелость.

— Знаешь, — сказал он, пристально глядя на девушку, — я начинаю верить, что твой отец действительно венецианский дворянин. Уж очень ты надменна и смела.

— Моя смелость не от отца.

— Помнится, ты говорила, что не знаешь, кто твой отец.

— Я сказала, что не знаю его имени. Я сужу о нем по его поступкам. — Кьяра невольно сжала кулаки.

— Ладно. Не собираюсь с тобой спорить. Мне нет никакого дела до того, кто твой отец и как его зовут.

— Тогда отпусти меня, чтобы я могла его найти.

— Не могу, я уже говорил.

— Тогда изнасилуй меня и успокойся. — Ей вдруг стало страшно от брошенного ею вызова, но она скинула на пол покрывало, оставшись в тонком, полупрозрачном чехле.

Если он насильно овладеет ею сейчас, ее душа будет спасена, решила девушка. А когда он, ослепленный страстью, потеряет бдительность, она его убьет.

— Я не отрицаю, что хочу тебя, Кьяра, но уже говорил, что насилие — это не мой удел.

Лука видел, как она смутилась.

— Я знаю, что склонен к насилию — видимо, это у меня в крови, — но поверь, я изо всех сил стараюсь его обуздать. Я буду обладать тобою, Кьяра, но только когда ты сама этого захочешь.

— Этого никогда не будет.

— «Никогда» — опасное слово. У меня теперь нет любовницы, и я посвящу все свое время тому, чтобы соблазнить тебя.

— Так вот почему Джульетта расстроилась. Как, однако, легко мужчина отделывается от надоевшей ему женщины!

— Именно так случилось с твоей матерью? Поэтому ты так ненавидишь отца?

Лука поражался тому, с какой легкостью Кьяре удавалось будоражить его эмоции. С тех пор как бедняжка Антония заплатила своей жизнью за их любовь только потому, что с самого раннего детства его брату Маттео всегда было нужно именно то, что принадлежало Луке, ни одна женщина не возбуждала в нем тех чувств, которые вызывала Кьяра.

Кьяра лишь пожала плечами, не желая рассказывать Луке о своей матери. Но ее тронул его мягкий голос. Давно никто не испытывал к ней такого сочувствия.

— Помочь тебе найти его?

— Мне ничего от тебя не нужно.

— Как хочешь. Больше не стану предлагать свою помощь.

— Я просто хочу, чтобы ты меня отпустил.

— Ты же вчера сказала, что не убежишь.

— Я передумала.

— В таком случае я оставляю тебя. А ты поразмышляй о женском непостоянстве.

Смеясь, он закрыл за собой дверь и запер ее.

Глава седьмая

Кьяра сидела взаперти уже три дня. Молчаливые слуги приносили еду и убирали посуду, развешивали и раскладывали по шкафам новую одежду. Все, что ей оставалось делать, так это перебирать синие бусы и смотреть в окно на канал и снующие по нему лодки, завидуя их свободе. Если это его способ сделать ее более сговорчивой, она…

Ход ее мыслей был прерван появлением Дзанетты с большим подносом в руках.

— Рада тебя видеть, Дзанетта.

Кьяра подошла к двери, чтобы закрыть ее за служанкой. Внимание девушки привлек ключ, торчавший с наружной стороны. Сейчас она вряд ли сможет им воспользоваться, подумала Кьяра, невольно разжав пальцы. И тут бусы выпали у нее из рук.

Наклонившись, чтобы их поднять, она обнаружила, что те свободно проходят под дверью. Ее взгляд снова упал на ключ. Виновато оглянувшись на Дзанетту, занятую подносом, Кьяра присела и просунула в щель пальцы. Ее сердце бешено забилось: места достаточно. Только бы Дзанетта забыла ключ в замке.

— Где ты пропадала все это время? — стараясь скрыть волнение, спросила Кьяра.

— Помогала синьоре Эмилии развешивать для сушки лекарственные травы. Мы это делаем каждую осень.

— Не могла бы ты немного посидеть со мной? — попросила Кьяра, но не только потому, что хотела отвлечь внимание Дзанетты, но и чтобы немного поболтать. — Передай синьоре Эмилии мою просьбу: пусть мне дадут какое-нибудь рукоделие, а то я изнемогаю от скуки.

— Хорошо, — ответила служанка и присела на краешек стула.

Кьяра сняла крышку с блюда и, положив себе в тарелку внушительную порцию равиолей, пододвинула блюдо Дзанетте.

— Угощайся.

— Нет, мне нельзя, — сказала девушка, боязливо оглянувшись на дверь.

— Не беспокойся. Никто тебя не увидит и не накажет. Расскажи, как давно ты служишь в этом доме? — Кьяра еще ближе пододвинула блюдо к Дзанетте.

— С десятилетнего возраста. Уже почти семь лет. — Она все же решилась взять ложку. — Хозяева ко мне добры. Они меня не выгнали даже тогда, когда я заболела лихорадкой прошлым летом.

— Твои хозяева дон Алвизе и синьора Эмилия?

Дзанетта кивнула.

— А дон Лука?

— Он редко здесь бывает. Он помощник адмирала Анджело Эмо и почти все время в плавании.

— В плавании? — Кьяра на секунду задумалась. — А в Тоскане он не бывает?

— Не знаю. — Дзанетта заерзала на стуле. — Мне пора на кухню.

— Погоди. Скажи, дон Алвизе и синьора Эмилия все еще думают, что я любовница дона Луки?

— Не знаю. А разве нет?

— Нет.

— Тогда зачем он вас здесь держит? И покупает вам вещи?

— Затем, что он хочет сделать меня своей любовницей. — У Кьяры неожиданно пропал аппетит, и она отодвинула тарелку.