Карнавал короля Иеронима - [27]

В назначенный час он явился к графине и велел доложить о себе. Его провели в богато убранную комнату, где он застал хозяйку дома, сидевшую на кушетке с «Journal de luxe et des modes» в руках. Она любезно встретила Германа, хотя в ее обращении проглядывала некоторая снисходительность, и пригласила его сесть на стоявший около нее табурет.

Графиня была небольшого роста и не первой молодости, ее скорее можно было назвать пикантной, чем красивой, в глазах было мало оживления, но в благородных очертаниях рта и в улыбке была необыкновенная привлекательность. Манеры ее отличались изяществом и выдержкой, но в первую минуту несмотря на свое самообладание графиня была, видимо, смущена, когда Герман вошел в комнату, так как ей предстояло не совсем удобное объяснение. Из бессвязного рассказа мадемуазель Ле-Камю и некоторых намеков она сделала заключение, что Герман нравится ее любимице. При этом своенравная креолка хотела назло Морио брать втайне уроки немецкого языка в доме графини и как бы под ее покровительством, и настойчиво добивалась исполнения своего желания. Графиня вполне сознавала все неприличие подобной протекции, в особенности при ее видном общественном положении. Но маленькое любовное приключение имело свою прелесть для ее женского сердца, тем более что представлялся удобный случай досадить Морио, которого она ненавидела, как и все придворные дамы. Однако несмотря на все убеждения Адели она не дала решительного ответа и хотела сперва познакомиться с молодым человеком, чтобы составить о нем мнение по тому впечатлению, какое он произведет на нее.

— Не должно ли вам показаться странным, господин доктор, — сказала графиня с улыбкой, — что вас все приглашают учить невест? Если узнают в Касселе, что с вашими уроками связано такое благополучие, то у вас скоро появится множество учениц…

Шутливый тон хозяйки дома ободрил Германа, он решился спросить: действительно ли мадемуазель Ле-Камю выходит замуж?

— Пока нет! Но Морио сделал формальное предложение Адели в то самое утро, когда вы представлялись ее брату, графу Фюрстенштейну. Адель не дала окончательного ответа, потому что теперь ее всего больше занимают немецкие уроки. Морио такая блестящая партия, что граф уговорил сестру не отказывать генералу; он, по-видимому, хочет поскорее выдать ее замуж. Не знаю, действует ли он в этом случае по своему желанию или по совету своей будущей тещи, генеральши Сала.

— Вероятно, мадемуазель Ле-Камю сама хочет этого брака и не желает упустить такого выгодного жениха!

— Мы, женщины, как вам известно, не всегда можем следовать влечению сердца в таком деле, как выбор мужа.

— Но при этих условиях возможно ли рассчитывать на счастье? — спросил Герман.

Лицо графини приняло серьезное выражение.

— Многое можно сказать о счастье и несчастье в супружестве! — ответила она. — Кто может поручиться за счастье даже в том случае, если в день свадьбы сердце и рука положены вместе на одну чашу весов! Пройдет первая пора увлечения, и наступает томительно скучная супружеская жизнь. Но если весы в колебании, сердце и рука лежат на весах порознь, то обе стороны чувствуют себя прекрасно. В колебании вся прелесть жизни.

— В особенности, если вмешаются посторонние люди и будут управлять весами, как им вздумается! — заметил с улыбкой Герман.

— C’est charmant! — воскликнула графиня, видимо, довольная своим собеседником. — Мы поговорим об этом в другой раз, а теперь я должна сообщить вам наш проект. Адель не дала решительного ответа генералу Морио и желает назло ему учиться немецкому языку. Я не прочь принять участие в этой забавной выдумке Адели, и поэтому согласилась, чтобы она брала тайно немецкие уроки в моем доме. Вот теперь я все объяснила вам…

— Значит, немецкие уроки будут только забавой! — заметил Герман, несколько обиженный. — Если граф Фюрстенштейн узнает об этом, то будет вправе остаться недовольным подобной забавой!

Графиня слегка покраснела.

— Позвольте заметить вам, господин доктор, — сказала она, — что если вы желаете составить счастье в Касселе, то постарайтесь быть сговорчивее. Это не помешает вам остаться честным человеком. Вы увидите здесь немало всяких козней и интриг и не должны приходить в ужас, а мы предлагаем вам принять участие в совершенно невинном фарсе. При этом неизвестно, будете ли вы разыгрывать роль учителя или сами научитесь чему-нибудь… Положим, вы доктор философии, но вы мало знакомы с жизнью и во многом вам придется начать с азбуки. Что же касается неудовольствия графа Фюрстенштейна, то эта боязнь кажется мне излишней, и вы ничего не достигнете, если будете всего опасаться…

Герман не успел ответить, потому что в эту минуту вошел камердинер и доложил о приезде министра финансов, барона фон Бюлова.

Графиня попросила Германа перейти в соседнюю комнату.

— Господин Бюлов останется недолго, — сказала она, — займитесь чем-нибудь, тут на столе лежат журналы…

С этими словами графиня закрыла за собой дверь и сделала несколько шагов навстречу почетному гостю. Бюлову было около сорока лет, выразительное оживленное лицо и непринужденное обращение производили приятное впечатление.