Карнавал короля Иеронима - [179]

Европейские события также благоприятствовали предприятию. Газеты ежедневно сообщали известия о возрастающем патриотическом движении в Австрии и усиленных приготовлениях к войне. Вскоре стало известно, что образуются три корпуса: одним из них будет командовать австрийский император, другим — эрцгерцог Карл, третьим — эрцгерцог Иоганн. Австрия, по слухам, намеревалась двинуть свои войска через Саксонию для соединения с союзниками; в то же время пруссаки должны были овладеть Магдебургом, который мог служить центром для всего северогерманского восстания.

II. Арест

Теплые весенние дни благотворно подействовали на здоровье короля, он был в самом веселом настроении и более, чем когда-либо, расположен оказывать милости своим приближенным.

В это время в казну поступили два богатых поместья: Бернтероде и Кейделштейн. Первое из них король пожаловал своему любимцу Кудра вместе со званием графа Бернтероде. Он знал, что генерал огорчен легкомысленным поведением своей жены, которая продолжала прежний образ жизни несмотря на то, что ей был запрещен доступ ко двору после скандального приключения с мадемуазель Делагэ. Иероним, помимо желания сделать что-нибудь приятное генералу Кудра, имел в виду и его жену, которая не переставала пользоваться его расположением. Он надеялся, что титул графини заставит ее образумиться, и послал к ней Маренвилля, чтобы он уговорил ее вести себя приличнее, сообразно новому званию ее мужа.

Тайна ее ночных свиданий с неизвестным посетителем оставалась неоткрытой, но Берканьи продолжал уверять короля, что молодой inspecteur des economats и есть избранник сердца генеральши Кудра. При этом бывший генерал-директор полиции хотел воспользоваться неприязнью короля к мнимому сопернику, чтобы отстранить Германа и отдать его место своему бывшему кандидату Берольту. План его состоял в том, чтобы захватить молодого человека по выходе из театра, в тот момент, когда он сядет в карету генеральши, а затем отправить его к отцу в сопровождении жандармов. Король тем охотнее изъявил свое согласие, что, по словам Берканьи, этим способом можно было избегнуть вторжения полиции в дом генерала Кудра.

Другое поместье, Кейделштейн, вместе с баронским титулом было пожаловано главному интенданту Лефлешу, мужу прекрасной Бианки, который даже по отзывам его соотечественников был человеком ничтожным и малоспособным. Но король постоянно выказывал ему особенное расположение и несмотря на значительный недочет в кассе интендантства, обнаруженный незадолго перед тем, нашел нужным удостоить его новой милостью.

Хорошее расположение духа короля отразилось на его приближенных и в другом отношении. Он постоянно придумывал новые увеселения: охоты, вечера, загородные прогулки и прочее, не обращая ни малейшего внимания на ход европейских событий и на то, что делалось внутри его государства. Движение в Австрии предвещало близость войны. Известия, о которых умалчивали газеты, сообщались в частных письмах.

Герман писал своим друзьям в Кассель 9 апреля:

«Австрийцы переправились через Инн. Все ожило. Ландвер приходит в движение. Князья, графы, богатые землевладельцы взялись за оружие, многие из них вступили в отряды, где начальниками простые бюргеры. Торговые дома остаются без служащих; сформированы целые батальоны из учащейся молодежи; театры опустели, лучшие актеры записываются в полки. Те, которые почему-либо не могут поступить в военную службу, делают разные пожертвования в пользу войск ландвера и осиротевших семейств»… «Рейхардт сообщал, со своей стороны, что бывший курфюрст приехал в Прагу, где принят с почетом. Граф Валлис явился к нему во главе депутации и передал ему рескрипт, в котором австрийский император давал торжественное обещание водворить его в прежних гессенских владениях. Вслед затем получено было известие, что курфюрст, тронутый преданностью своих бывших подданных, жертвует в случае успеха предприятия 30 тысяч талеров для покрытия расходов, связанных с его возвращением в Кассель».

Между тем заранее были распределены роли главных руководителей восстания, которое могло вспыхнуть раньше назначенного времени, хотя вообще решено было ждать помощи от Пруссии, обещанной через майора Шиле. Герман не получил никакого самостоятельного назначения и должен был состоять при полковнике Дернберге для исполнения различных поручений. Хотя подобная должность была далеко не безопасная в случае столкновения с войсками, но Герман был настолько польщен оказанным ему доверием, что с радостью согласился принять ее на себя. Между тем барон Рефельд, который до этого добивался чести арестовать короля, теперь настойчиво требовал, чтобы ему поручили засадить в крепость генерала Кудра.

Со времени их вечернего визита к Фаншон, барон Рефельд, видимо, избегал Германа из опасения каких-либо объяснений относительно возвращения зонтика. Последствием этого могли быть близкие отношения барона с мнимой горничной, или же его спровадили таким бесцеремонным способом, что ему неловко было рассказывать о своей неудаче. Не менее загадочным казалось Герману его желание арестовать генерала Кудра; он не мог решить: собирался ли барон отомстить своему сопернику за безуспешное ухаживание, или спасти человека, отданного в его распоряжение.