Карнавал Флетча - [23]

Вдвоем Тонинью и Орланду подняли Норивала, глаза которого все так же сияли счастьем в лунном свете, поднесли к планширу и осторожно опустили в воду.

Постояли, глядя ему вслед. Губы Тонинью шевелились. Орланду крестился.

— На рассвете он будет на берегу, — заключил Тонинью.

Яхту начало разворачивать, нос все глубже погружался в воду. Неожиданно паруса вновь поймали ветер, палуба резко накренилась.

— Скорее, Жаниу! — закричал Тонинью. — Тебе еще рано помирать!

Орланду прыгнул за борт. Флетч — за ним. Последним — Тонинью.

Вода была температуры человеческого тела. Как и воздух. Флетч энергично заработал руками и ногами, держа курс к берегу. Пачки денег в карманах шорт тянули ко дну, словно камни.

Отплыв на сотню метров, Флетч перевернулся на спину и посмотрел назад. Там, где недавно была лодка, что-то белело. То ли донная часть корпуса, то ли парус.

Внезапно тишину разорвал жуткий крик: «А-а-а-а-а а-а-а!»

— Тонинью, — позвал Флетч. — В чем дело?

Ему не ответили.

— Тонинью! Что случилось?

Флетч уже собрался плыть к тому месту, откуда донесся крик, но тут до него донесся ровный голос Тонинью: «Я столкнулся с Норивалом…»

ГЛАВА 17

— Мы должны держаться совершенно раскованно, — предупредил Титу, переодетый индейцем.

Они входили в ночной клуб «Канекан».

— Какой номер ложи Пасаринью? — спросил Орланду.

— Обычно они в ложе три, — ответил Тонинью.

— А да Коста в девятой, — добавил Флетч.

Избавившись от трупа, Титу гнал «галакси» достаточно быстро, чтобы не вызывать подозрений полиции. В машине Флетч залпом выпил остатки минеральной воды.

В квартире Тонинью на улице Фигейреду Магальаиса хозяин дома, Титу, Орланду и Флетч по очереди побрились и приняли душ.

В этом году чечеточники выбрали себе наряд индейцев: бриджи, сшитые из кусочков кожи, мягкие высокие сапоги. Флетчу бриджи Норивала не подошли, оказались слишком широкими.

Тонинью достал из шкафа свой прошлогодний костюм, ковбойский, с маской, блестками на куртке и обтрепанными штанинами. Флетч с трудом втиснулся в него.

— Тонинью, это костюм для подводного плавания?

— Он сидит на тебе, как влитой. Вот сапоги, шляпа и маска.

— Он сидит на мне, как костюм для подводного плавания.

Тонинью, Титу и Орланду сели кружком, торопливо нанося на лица и тела друг другу боевой узор. Когда же они закончили, вид у них был такой, словно им действительно пришлось повоевать.

Флетч тем временем обклеивал стены квартиры мокрыми банкнотами, извлеченными из карманов шорт, в надежде, что к утру они высохнут.

— Помните, держаться раскованно, — повторил Титу.

В ночном клубе Орланду открыл дверь ложи Пасаринью.

— Орланду! — встретили их приветственные крики. — Титу! Тонинью!

Ковбоя в маске сидевшие в ложе удостоили лишь мимолетного взгляда.

Внизу, в гигантском зале «Канекана» множество людей в ярких костюмах сидели за маленькими столиками, танцевали, переходили с места на место. На большой эстраде играл оркестр, состоящий в основном из барабанщиков, хотя несколько музыкантов играли на трубах и электрогитарах.

Костюмы чечеточников заслужили высоких похвал. И они в свою очередь вроде бы не узнавали тех, кто сидел в ложе Пасаринью, и очень естественно изумились, когда Арлекин признался, что он — адмирал Пасаринью.

— Вы припозднились.

— О, — ответил Тонинью, — мы никак не могли найти вашу ложу.

— Кто это? — спросила какая-то женщина.

— Жаниу Баррету, — пробормотал Тонинью.

— И. М. Флетчер.

Сеньор Пасаринью был в костюме Папаи Ноэля.

— Где Норивал? — осведомился он.

— Вышел в море на яхте, — ответил Титу.

— В море? В самый шторм?

— Шторм кончился, — ответил Орланду.

— Сегодня же костюмированный бал!

— Мы провожали его, — вступил в разговор Тонинью. — Вместе с Флетчем.

— Но почему он решил выйти в море именно сегодня, во время бала в «Канекане»?

— В последние дни Норивал стал очень серьезным, — ответил Тонинью.

— Он не раз говорил о том, что пора взяться за ум, — добавил Орланду.

— Отличная мысль, — улыбнулся Папаи Ноэль.

— Вопрос стоял лишь в том, какую ему избрать карьеру, — продолжил Титу.

— Норивал очень талантлив, — вставил Орланду.

— Наверное, он хотел подумать о будущем, — предположил Тонинью.

— Норивал решил взяться за ум? — спросил Арлекин. — Тогда мне пора в отставку.

— Нет, нет. Никто не знает Норивала лучше нас, — заверил его Тонинью. — Если Норивал принимает какое-то решение, он готов умереть, но достичь поставленной цели.

— Норивал может быть очень искренним, — чувствовалось, что Орланду гордится своим другом.

— Да, — кивнул Тонинью. — Если он что-то решил, то сделает обязательно.

— Норивал совсем не появится на балу? — спросил Арлекин.

— Он ушел в море, — ответил Тонинью. — Чтобы принять окончательное решение…

— Ну что за сын! — воскликнул Папаи Ноэль. — Наверное, где-то напился. Билет сюда стоит триста американских долларов! Норивал, Адроальду… Зачем человеку сыновья? Они забывают отца, как только вырастают большими. Они берут, но ничего не дают взамен!

Флетча представили сеньоре Пасаринью, которая сидела в сторонке, наблюдая за танцующими внизу. С кротким взглядом, в костюме циркового клоуна.

— Ах, Норивал вышел в море! Ну конечно, он никогда не любил балов! Всегда был спокойным, тихим мальчиком. В юности он писал стихи, знаете ли. Я помню одну его поэму, о какаду, в котором легко узнавался директор его школы…