Карнак и загадка Атлантиды - [86]

Это может быть всего лишь памятью об отдаленных катастрофах, о которых, несомненно, говорит Аммиан Марцеллин, упоминая «пришельцев с отдаленных островов», приезд которых якобы способствовал заселению Галлии и Британских островов. Как примирить эту информацию — которую Аммиан Марцеллин излагает на основе свидетельства Тимагена — с тем фактом, что кельты бесспорно были пришельцами из Центральной Европы, в частности из области Гарца, то есть из большого Эрцинского леса, о котором они сохранили, конечно, куда более приятные воспоминания, чем воспоминание о бегстве от нахлынувшей воды?

Прежде всего надо констатировать, что кельты, пришедшие из Эрцинского леса, были очень малочисленными. Они составляли интеллектуальную и военную элиту, верховенство которой зиждилось прежде всего на вполне установившейся структуре общества и на их бесспорном техническом искусстве, сочетавшемся с интеллектуальной и духовной мощью. Это кельтское меньшинство, подчинившее себе крайний Запад, должно было вступить в соглашение с местными народностями, которые жили тут веками и даже тысячелетиями. Они смешались с этими народностями, образовав новое общество, новый этнос, который мы и называем кельтским и который стал результатом колоссального синтеза всего, что было унаследовано от прошлого. Но это слияние с автохтонными элементами не везде происходило одинаково: его итог зависел от доли кельтов в инородной массе. Были регионы, где этот инородный элемент оказывался сильней, чем кельтский.

Это относится и к краю венетов.

Так кем же были эти венеты, которых Цезарь так испугался, что решил их убрать?

Вот как этот народ описывает сам проконсул: «Это племя пользуется наибольшим влиянием по всему морскому побережью, так как венеты располагают самым большим числом кораблей, на которых они ходят в Британнию, а также превосходят всех остальных галлов знанием морского дела и опытностью в нем. При сильном и не встречающем себе преград морском прибое и при малом количестве гаваней, которые, вдобавок, находятся в руках именно венетов, они сделали своими данниками всех плавающих по этому морю»[98] (III, 8). Лучше не покажешь, что венеты имели некоторым образом морскую гегемонию над всей Галлией.

Итак, венеты — моряки.

Проблему усложняет тот факт, что венеты есть и в другом месте и что они тоже случайно оказываются умелыми мореплавателями, — это венецианцы, то есть венеты Адриатики, окоторых греческий историк Полибий пишет: «Очень древнее племя… в отношении нравов и одежды они мало отличаются от кельтов, но языком говорят особым»[99] (II, 17). Еще более определенно выражается Страбон: «Эти венеты, как я думаю, основали колонию на Адриатическом море»[100] (IV, 4). Любопытное соображение: Страбон, пересказывая предания, с которыми он познакомился в ходе своих изысканий, считается с реальностью. И для грека, проникнутого сознанием превосходства всего греческого и римского, утверждение, что люди с крайнего Запада основали колонию у ворот Востока, — достаточная редкость, чтобы это утверждение можно было отметить и обратить на него особое внимание. Разве не все и не всегда происходит из Восточного Средиземноморья?

Проблема языка, поставленная Полибием, порождает больше вопросов, чем кажется. Если венеты Адриатики — кельты, они должны были бы говорить на кельтском языке: по всей территории, занятой кельтами, до нашей эры отмечалось абсолютное единство языка, культуры и религии. Не было только политического единства, но это одна из черт кельтского общества. Тогда на каком же языке говорили венеты Адриатики? Этого сказать невозможно. Можно только отметить, что океанские венеты и по сей день говорят на другом бретонском диалекте, чем остальные бретонцы. Есть также гипотеза, что венеты Адриатики могли говорить на гэльском языке (как ирландцы), тогда как другие галльские народы говорили на бриттском языке: известно, что галльский — это действительно бритгский язык. Но такое присутствие гэльских элементов хоть в глубине Адриатики, хоть в заливе Морбиан совершенно необъяснимо. Может быть, стоит рассмотреть такой вариант решения: венеты Адриатики были колонией океанских венетов, но очень рано отделились. Первые усвоили кельтский язык, в данном случае галльский, вторые — неизвестный язык или сохранили собственный. Известно также, что в чисто итальянских пределах современные венецианцы, несмотря ни на что, с лингвистической точки зрения отличаются достаточно существенными особенностями диалекта.

Тем не менее любопытно отметить, что океанские венеты и венеты Адриатики вели сходный образ жизни. Это были моряки. Венецианцы вполне доказали это в течение средних веков и Возрождения. Они подчинили себе всю торговлю не только в Адриатике, но и во всем Средиземном море, а иногда и в других местах. Возможно, это и совпадение, но, надо признать, небезынтересное.

К тому же венеты Адриатики жили на воде, они поселились на болотах и воспользовались особыми свойствами местности, чтобы извлечь из нее максимум выгоды, одновременно дав своим кораблям укрытие в своих каналах и защитив самих себя от всех возможных нападений с материка. Но ведь так же поступали и океанские венеты, если верить Цезарю и античным авторам: их крепости были неприступны, потому что к ним нельзя было ни подойти пешком, ни подвести корабли. Океанские венеты, великие моряки и великие торговцы, поселились в болотистых районах, вблизи океана, защитившись как от возможных нападений с материка, так и от океанских штормов. Это, может быть, тоже совпадение, но чрезвычайно интересное.