Кармен жива - [5]

ЭЛЬВИРА. Помолчи!

Индийская музыка закончилась, в зале недружные хлопки, прибежала Раиса, тяжело дышит, переодевается. Эльвира побежала в зал, объявляет:

ГОЛОС ЭЛЬВИРЫ. И опять для вас играет Витторио Закамалдин! Композиция на темы испанских мелодий!

Вернулась, ходит по кухне. Палец засунула в торт, облизала. Раиса переодевается, пытается унять дыхание.

РАИСА. Не надо меня больше объявлять. В смысле — вот так меня вообще не надо объявлять. Меня зовут Раиса, а не Равиля. Это пошло. Это не смешно.

ЭЛЬВИРА. Сейчас не ты. Сейчас он. После него ты. Слышишь? Оно играет. Гормон играет у него. Доиграет — объявлю. Сикотишь ногами.

РАИСА. Поосторожней.

ЭЛЬВИРА. Молчать. Провожу оперативку. Итак, слушайте разблюдовку на завтра. Передайте это нашему Витторио, я с ним говорить не буду. Банкет в «Малахите» в шестнадцать ноль-ноль. Слышишь, девочка? Не в шесть ноль-ноль, а в шестнадцать ноль-ноль. Шестнадцать это — четыре. Чтоб не было, как в прошлый раз — опоздала на два часа.

РАИСА. Да хватит попрекать. Вы сами постоянно опаздываете, признались ведь только что. Ну, как тут работать, когда вы в таком раздражении? Мне на сцену выходить, создавать такой сложный движенческий и пластический образ. Необходимо полное перевоплощение.

ЭЛЬВИРА. Она на банкетах перевоплощается. Слышь, Ирка?

РАИСА. Вы думаете — просто?

ЭЛЬВИРА. Думаю — просто.

РАИСА. Идите попробуйте.

ЭЛЬВИРА. И попробую. И что ты думаешь? И попробую! И попробую!

РАИСА. Да что вы без меня вообще делать будете? Мой номер — украшение вечера. А с вашими песнями знаете, где надо выступать?

ЭЛЬВИРА. Ты, вижу, у нас девушка с АПЖ — активной жизненной позицией. Повыступай.

РАИСА. Повыступаю. Последний раз.

ЭЛЬВИРА. Вот он, её уровень. Ниже уровня моря на три сантиметра. Повторяю, банкет в «Малахите» в шестнадцать ноль-ноль и в «Канзасе» в двадцать один ноль-ноль. Быть в форме всем.

ИРИНА(вдруг встала, закричала). Слушай, что значит — в форме? Ты на кого намекаешь? На меня? Ну, всё. Я уйду вообще сейчас, раз так. Ну и чё это, а, правда? Вообще уже — ничё уже. Я как эта, а она? Нет, ну чё это, куда это уже — никуда!

Снимает с себя платье.

Всё, надоело. В поте морды тут пашешь каждый день. Рабство, какое-то, от её прихотей зависеть! Каждый вечер дома как колосок подрубленный падаешь от работы, а она?! Достоевский прям, достала уже! Она не в настроении, а мы чё тут? Да я сама себе такую фирму организую, раз так, тоже мне, а то чё это, а?

ЭЛЬВИРА. А ну, оделась, быстро?! Куда?! Я тебя под забором подобрала!

ИРИНА. Под каким под забором?!

ЭЛЬВИРА. Оделась!

Схватила платье, тянет, Ирина тянет, платье трещит, Эльвира начинает натягивать платье на Ирину.

ИРИНА. Ты скажи ему, ему, Витторио своему, чтоб не пил! А мы что, алкоголички? Мы тебя когда подводили?

ЭЛЬВИРА. Брось курить! Распевайся! Да что они тут жарят, дышать невозможно! Не могли комнату приличную выделить! Эмпэ! Вот тебе и эмпэ! Ресторан называется! Говно, а не ресторан!

Скрипач закончил играть, в зале недружно хлопают. Эльвира кинулась в зал, кричит в микрофон:

ГОЛОС ЭЛЬВИРЫ. И опять индийский танец — теперь уже провинции Бьяхабунга! То есть, старинный индийский танец живота исполняет Эльвира… Извините, ну конечно же — Раиса Якубова!

Пока Эльвира объявляла, Ирина быстро достала фляжку из карманов своего необъятного платья, приложилась, выпила, фляжку спрятала. Раиса побежала в зал — звенят на ней колокольчики. Эльвира вернулась, нажимает кнопку на магнитофоне. В зале звучит индийская музыка. Эльвира снимает парик, надевает другой.

Пошла, пошла! Мастер пластики! Индия, Афганистан, Непал, Кувейт и Берег Слоновой Кости плачут! Страшила! Бездарь! Посредственность! Серость! Неумёха!

Ходит. Курит.

ИРИНА. Ты микрофон не выключила!

ЭЛЬВИРА. Выключила!

Ищет кнопку на микрофоне, нажимает её несколько раз.

(Распевается). «На мою на могилку, знать, никто не придёт! На моей на могилке соловей не споёт!»

ИРИНА. Надо петь: «Только раннею весною соловей пропоёт».

ЭЛЬВИРА. Да откуда тебе знать? Главное другое: «У других на могилках всё цветы да венки! У меня, у сиротинки, обгорелые пеньки!» Я знаю это! Я это пела в Германии!

ИРИНА. В кабаке.

ЭЛЬВИРА. Да хоть бы и так. И что? Это был один из лучших баров Германии!

ИРИНА. Ага. В подвале. Да принесём мы тебе венок, ладно.

ЭЛЬВИРА. Не принесёте!

ИРИНА. Знаешь, я ведь тоже в баре работала. При гостинице. (Смеётся). Года три работала. Знаешь, как это бывает, в гостинице? Шесть этажей — твои. Ты везде своя. Надо только текст выучить, он постоянный и безотказный. Вот такой: «Алё, это вам девушка звонит, не хотите развлечься, приятно провести время?» Весело было. Только работы много. Чё говорить — работать приходилось очень много, Эля, да. Слушай, эти мужики в командировки поедут, и все ну такие ненасытные и их так много, кто хочет… Понимаешь? Ну как будто им дома бабы не дают. Понимаешь?

ЭЛЬВИРА(потрясённо). Ты что несёшь?!

ИРИНА. А я тебе не рассказывала? Да ну. Плевать, было и сплыло. Но вообще, Элька, они ведь, мужики, очень быстро теряют форму. Бабы как-то подольше чуть. Вот он уже, к примеру, да? Уже подурнел как, ты глянь, за этот год, как с нами работает. А ведь ему двадцать пять только. Мгновение, распустился бутончик и вянет. Почему так — не понимаю. Может, они косметикой не пользуются и потому сразу видно, что они стареть начинают. Как-то у баб это поподольше. Ну, цветение какое-то.