— Начальник пресс-службы федерального управления на Северном Кавказе, добавляю я, повернувшись к Анне, затуманенной сигаретным дымом, и решаю не уточнять значения слова «Кармен».
— Очень рада, — отвечает моя подруга, не отрываясь от подоконника.
— Вы, Аня, представляете какое-то издание? — интересуется дед как шеф прессслужбы.
— Нет, я вольный художник и представляю только себя, — резко говорит Анна.
Гипертонические, с лиловыми прожилками щеки Соломина вздрагивают. Они долго смотрят друг на друга — Соломин и Кармен.
— Простите за банальность, — наконец подает голос мой шеф, — но у меня действительно такое ощущение, будто я вас где-то видел.
— Вполне возможно, — в глазах Анны разгорается пьяный огонь. — Сегодня на брифинге, например.
— Дело в том, Виктор Алексеевич, что Анна пишет прозу, — раскрываю я «секрет». — Она автор двух повестей, опубликованных в «Юности». Так что вполне может быть…
— Кармен, Кармен, — задумывается Соломин. — Такая фамилия… Я бы запомнил. Но что-то… — он смотрит в грязный пол и качает головой.
— Она печаталась под псевдонимом, — вдруг нахожу выход из создавшегося положения. — Анна Кох.
— Кох? — переспрашивает Соломин и прячет руки в карманы темно-серых, всегда идеально отглаженных брюк. — Что-то знакомое…
— Генерал Кох — комендант Кенигсбергского немецкого гарнизона в годы войны, — хохмит Анна и криво улыбается.
Шеф не успевает отреагировать. Оттерев его от двери, в номер вваливается рыжий следователь.
— Держи, — он бросает Анне пару красных перчаток и, молча кивнув Соломину, поворачивается ко мне: — Уборщица мусор не выбрасывала, в номере не убирала! — и стреляет в Анну свинцовым взглядом. — Я перерыл все. Пушки нигде нет!
В комнате повисает жутковатая тишина. Я слышу гулкое биение своего сердца.
— Сейчас на ваших глазах, — левитановским голосом произносит Олег, — я буду делать этой бабе шмон!
— Что здесь происходит? — ошалев от ситуации, вопрошает Соломин.
— Эта женщина — проститутка, — повернув к деду красное лицо, чеканит Прокуратор. — Сегодня ночью она украла мой пистолет. Я его собираюсь у нее забрать.
У Соломина седые брови выползают выше золотого ободка очков и увеличиваются глаза.
— Где куртка? — рявкает Олег и, не дожидаясь ответа, направляется в коридорчик к вешалке, оттолкнув меня по дороге.
Красный пуховик виден всем. Сдерживая ярость, рыжий юрист ныряет рукой во все карманы… Ничего нет. Тогда он снимает куртку и ощупывает ее всю, мнет в сильных рябых лапах…
Анна со злой улыбкой наблюдает эту сцену, сидя на подоконнике с сигаретой в руке.
— Раздевайся, сучка! — кричит ей Олег, резко шагнув в комнату.
— Только подойди, козел! — шипит Кармен, не меняя позы. — Я тебе нос откушу!
Рыжий Прокуратор останавливается, как загипнотизированный. Соломин растерянно хлопает глазами. Я прислушиваюсь к своему дрожащему от напряжения телу.
Боюсь, что вот-вот зазвенит в голове.
— Хорошо. Я согласна на обыск. Но сделает это не рыжий кретин, а Андрей, — Кармен поочередно смотрит на нас — троих оцепеневших мужчин.
Она гасит сигарету и выпрямляется во весь рост.
— Иди сюда, Эндрю! — она протягивает ко мне ладонь. — Или, может быть, вы хотите меня ощупать, Виктор Алексеевич? — и бросает на деда иронический взгляд.
Я делаю шаг к Анне, и тут Соломин неожиданно срывается на крик:
— Что здесь, черт побери, происходит!? Немедленно прекратите этот балаган! — И трясущейся рукой достает из кармана платок.
— А происходит здесь белая горячка, кураж пьяного дебила из прокуратуры! — теперь уже повышает голос Кармен. — Он несет тут ахинею, а вы уши развесили!.. Не брала я у него никакого пистолета! Сам где-то по пьяни посеял и теперь целый вечер покоя никому не дает.
— Заткнись, курва!.. — взвивается Олег, но не успевает развить атаку.
— Товарищ майор! — четко и грозно произносит дед. — Я генерал-лейтенант Соломин, представитель федерального правительства на Северном Кавказе. Если Вы немедленно отсюда не уберетесь, я вызову комендатуру и ОМОН… Шагом марш отсюда! — и щеки старика наливаются багрянцем.
У Олега стекленеют глаза и дергается скула. Он вот-вот прыгнет на Соломина.
Но тут вваливается с веником Зульфия Тимуровна.
— Вот, Виктор Алексеевич, — пыхтит она устало, — набедокурил тут ваш кадр, — и глядит на меня с укоризной.
Дежурная со своим веником разряжает атмосферу. Взгляд рыжего юриста неожиданно проясняется. Дед переводит дух и вытирает платком взмокший лоб.
— Уходите отсюда! — говорит он сдержанно и в упор смотрит на Олега. Не то я вас арестую.
Прокуратор резко поворачивается и исчезает.
— Этот тоже все никак не угомонится, — ворчит Зульфия Тимуровна, проводив взглядом Олега. И переключается на меня: — Андрей всегда тихий был, претензий никаких. А сегодня как с цепи сорвался…
Дежурная смотрит на Соломина, дожидаясь его реакции.
— Ну, не все ж ментам куролесить, — профессионально парирует Соломин упрек в адрес своих людей. — И наши ребята кое на что способны.
— Это все пьянство да распущенность, — обиженно поджимает губы дежурная и с укором смотрит на невозмутимую Кармен.
— Разберемся, — холодно говорит Соломин дежурной, давая понять, что разговор закончен.
