Карманник и дьявол - [18]

– Санечка, я свободна, но ни черта ни одинока, – серьёзно сказала девушка. Банальная фразка, но и девушка не была звездой водевилей.

– Понял, исправлюсь, дай мне шанс, – прогудела трубка.

– Позвони мне завтра, – предложила девушка. – Хоккей?

– Хоккей, – ответил Сидоркин и… вдруг насторожился. В коридоре послышались шаги. Послушник споро отключился.

Дверь отворилась, на пороге возник Трифон со свечой в руке:

– Вот ты где!..

– Да-а… – Саня схватил Библию, показал иноку. – Вот, читаю, блин.

– Молодец, брат! Ну… не буду мешать, – похвалил Трифон и пошлёпал босыми ногами прочь.

Послушник затворил за ним дверь, и решил договорить с девчонкой:

– Тань, а трусики, что я тебе подарил, ещё живы? – бесцеремонно спросил ворик, тиская трубку у уха.

Опять в дверях показалась жидкая бородёнка Трифона. Сидоркин спрятал аппарат за спину.

– Не забудь выключить свет! – на автомате произнёс инок, закатил сонные глазищи и укатил прочь.

– Кретин, мля! – заключил вор. А в трубку мило шепнул. – Прости, Тань, тут один скотник мешает…

– Прощаю, – сексуально выдохнула девушка.

12. Брат, заросший до ушей бородой

Утро следующего дня выдалось солнечным и теплым. Синяк исчез, как будто его и не было.

Саня справлял малую нужду на монастырскую стену, у коровника, когда услышал знакомый голос настоятеля:

– Сынок, зачем ты это делаешь?

Вор неспешно стряс последние капли, засунул естество в штаны. Крякнул в облегчении, и с ленцой повернулся. Игумен с укоризной разглядывал послушника, сложив ручки на животе.

– Больше так не поступай. Ведь это наш дом, негоже его осквернять. Для естественных нужд есть три туалета возле ворот, – Феофил сделал паузу и добавил вскользь: – Ставлю тебя на заметку, три заметки и… досвидос! – вдруг рявкнул он.

Послушник закономерно вздрогнул. В смятении сглотнул. По ходу пора уже валить, но остался пустячок – дожить здесь несколько часов без косяков, до наступления ночи.

– Следуй за мной! – приказал Феофил.

– Падлой буду, больше не буду, – замямлил воришка, послушно следуя за игуменом по дорожке, посыпанной опилками.

Святой отец не мог долго молчать, как и большинство проповедников. Вообще, желание проповеди – это дар, которым обладает далеко не каждый монах… Спустя пару шагов настоятель запел, ноты и слова были старыми, а вот песня новая. Классическая библейская традиция, где любой стих похож на всё другие стихи, и в то же время уникален.

– Александр, в монашестве есть три принципа, на которых зиждется процветание монастырей. Первое: монах не должен иметь семьи и детей. Второе: монах должен знать Библию. Третье: монах не должен предавать братию и Господа. Исходя из сих принципов, мы…

– Похоже на кодекс «вора в законе», – ненавязчиво перебил послушник. – Не имей семью, живи по понятиям и не предавай воровскую веру. Кто у кого данные принципы спёр?.. – он широко залыбился.

– Ч-что? – резко застопорился Феофил.

Простите, не удержался… Чёрт, откровенничать надо лишь там, где к откровенности готовы. Зарок не впрок. Сидоркин поёжился, и вдруг увидел ищущими глазами спасение:

– Это храм? – он ткнул пальцем на одноглавое здание, мимо коего и пролегал путь.

– Храм, – Феофил не смог не перекреститься. – Имени преподобного святителя Алексия, между прочим!

– Ну, он очень крут! – уважительно сказал ворик. – И храм, и Алексий.

Настоятель оттаял, лесть упала на благодатную почву. Он вымолвил назидательно:

– Если ты, Александр, захочешь причаститься, то бишь, укрепиться в вере, то в Пасху будет такая возможность. Только прежде надо подготовить себя к таинству исповедью и строгим постом!

– Я подумаю… готов ли я, эм, духовно, – нейтрально стал сливаться с темы карманник. – Скажи-ка, аббат, кто архитектор сей чудной церкви. Неужели ты сам?!

Глупо уговаривать перестать быть святотатцем или просто дебилом. На этот раз и лесть не спасла. Настоятель воздел руки к небу, и в ужасе возопил:

– Игумен! Я игумен Феофил! О, Господи, вразуми хоть ты послушника!

– Да-да, игумен, – смутился Саня. – Прости, аббат, я постоянно забываю название твоей должности…

Тушите церковные свечи и выносите, к хрену, покойника, – что называется…

– Тебе повезло, что в день я могу делать только одну заметку, – смиренно молвил настоятель. – Кроме того, сейчас обители крайне требуется физическая сила.

Дальше двинулись молча.

***

Возле трёх туалетов у ворот, грузовик вываливал из кузова толстые чурки. За процессом вдумчиво наблюдали десять иноков. Подошли пастырь и его овца.

– Поможешь порубить и перетаскать дрова! – кратко приказал настоятель. Отгрёб на пару метров, потом встал и дополнил с места: – Зайдёшь ко мне в кабинет после ужина. Пойдём в часовенку и будем вместе молиться, чтобы Бог вразумил тебя на запоминание непривычных слов. – Святой перец ушёл.

– Звучит как подарок, – усмехнулся Сидоркин. Он встряхнулся, подбежал к кабине «ЗИЛа», вспрыгнул на подножку:

– Слышь, братан, дай сигарету.

– Держи, – безмятежный водила подал пачку.

– Я возьму пару?

– Валяй. Ты чё здесь работаешь, нанятой?

– Я послушник! – вор вытащил две сигареты.

– А чего шмотьё светское? – в тоне звучало равнодушное любопытство.

– Я новообращённый, и монашескую робу не успел приобрести. Благодарю, братан!