Карлики-великаны - [5]
— Над твоим трупом поглумиться, или пускай так куски валяются?
— А что я сделал-то, еппонский бог?
— Ты что — дальтоник? Не слышишь ни фига? Не мог просто сказать — Большой Папа?
— А я как сказал?.. — похолодел Тургений.
Тут Сууркисат замялся. Сам он брезговал табуированной лексикой, но нужно же как-то объяснять, чего такого сказал этот… этот…
— Ты в слове «единого» вместо «ди» сказал «ба», — скорбно произнес Трефаил.
Тургений пошевелил губами, мысленно заменяя один слог другим.
Результат подстановки потряс его до глубины души.
— Что, прямо в эфир? — В глазах Мумукина мелькнул неподдельный ужас.
— Открытым текстом.
Так они стояли и смотрели друг на друга в полном молчании не менее минуты.
А потом разразились хохотом.
— И нас до сих пор не схватили? — Изнемогая от смеха, Мумукин открыл дверь и тут же получил подлый удар в живот, и две пары рук в черно-буром камуфляже выдернули Тургения из эфирного зала.
— Э, куда? — рассвирепел Сууркисат и бросился за товарищем.
В коридоре толпились котовцы, в их объятиях тосковал Тургений.
— Мумукин, держись! — Сууркисат поспешил на подмогу.
Пожалуй, если бы не шесть часов непрерывного махания лопатой и перетаскивания фланцев из нержавейки, Трефаилу удалось бы раскидать оперативников и унести Тургения на руках, но звукорежиссер очень устал. Поэтому единственный эффектный трюк у него получился с каким-то хлипким котовцем, которым он сломал дверь редакторской кабины, да и то — чисто случайно.
— Ну вы… — прогудел Сууркисат. — Не очень-то…
— Вмажь им, Трефаил, вмажь! — орал бьющийся в цепких руках оперативников Тургений. — Еппонский городовой, больно же!
Но вмазать не удавалось. Котовцы плотной стеной облепили Трефаила и не давали места для маневра.
Из раскуроченной редакторской двери выглянул карлик. Над ним показалась голова Лиффчинга.
— Эти?
— Они самые.
— Вы за автографом? — Тургений перестал биться в цепких руках оперативников. — А почему вы такой маленький?
— Да он вообще сикавка, — подтвердил Трефаил.
— Сюда их, живо, — оскорбился Эм-Си Кафка.
Задержанных втолкнули в кабину редактора.
— Моя велик! Моя очень велик! — вскочив на редакторский стол, сотрясал кулачками Эм-Си, сбиваясь на чурекский акцент.
Сууркисат с Тургением переглянулись.
— Осторозно, моя масына едет вперед, — и оскорбительно заржали.
Эм-Си побагровел.
— Вы арестованы за террористическую деятельность, — уже без акцента отчеканил он. — Вы опорочили имя и должность Большого Папы, читали несанкционированные известия и оказали сопротивление властям. Об оскорблении меня при исполнении я умолчу — этот вопрос мы еще провентилируем, в частном порядке…
— Протестую, — заявил Тургений. — Новости санкционированы Большим Папой, никого я не оскорблял… то есть мы не оскорбляли… И последнее — я читал с листа, присланного по факсу лично Вальдемаром Некрасовичем.
— Что? — округлил глаза Эм-Си. Оперативники при этом подтянулись и отдали честь портрету Папы, висящему на стене. Новичка поставили на ноги и приставили безвольную руку к козырьку.
— Вот, почитайте, — и Мумукин протянул Кафке страницу с известиями.
Эм-Си машинально взял в руки улику и непонимающим взглядом уставился в текст.
— По-моему, ты совершил крупную ошибку, перевернув лист вниз головой, — прошептал Сууркисат.
— Покажи мне хоть одного чурека, который умел бы читать, и я съем какашки, — так же тихо ответил Тургений.
— Ничего не понимаю… — возмущенно фыркнул Кафка, трепля бумагу в руках, потом перевернул лист… — А, вот теперь понятно.
Быстро пробежав глазами по тексту, главный котовец в недоумении уставился на арестованных:
— Это же позавчерашние известия.
— По-моему, ты съешь какашки, — заметил Трефаил.
— Мне тоже так кажется, — покраснел Мумукин. — Никогда больше не буду шовинистом. Драпаем.
Минуты две прошло, а котовцы никак не могли понять, куда побежали арестованные.
— Кхым… Мнэ… — прочистил горло Лиффчинг. — Вы… как бы это помягче сказать… догонять их будете, или пусть бегут?
Безумный взгляд Кафки уперся в переносицу редактора.
— Что?
— Я… кхым… вы их будете ловить?
— Кого?
— Ну… этих… Диверсантов.
До Кафки дошло, что арестованные просто-напросто сбежали. Постепенно это поняла и опергруппа. Кроме новичка, пребывавшего в нокауте.
— Остолопы! — заверещал Кафка. — Догнать! Сиктым на кутак!
Карабулдык чикалдык! Аглы!
Котовцы загрохотали коваными каблуками в направлении пожарной лестницы.
— Стучать будешь? — Кафка посмотрел на Худойназара.
— Лично вам.
— Молодца.
На первом этаже, представ пред светлые очи дежурного, беглецы притормозили.
Пожалуй, впервые в жизни стражу давался шанс отличиться и продвинуться по службе. Он понял, что каким-то образом террористам удалось избежать встречи с опергруппой, и решил выполнить всю работу сам.
— Сдаюсь. — Трефаил поднял руки, но движения не прервал, а даже ускорился.
— И я сдаюсь, — повторил маневр Тургений.
Котовец ласково улыбнулся, но расслабился он зря. Сууркисат подошел к охраннику на расстояние поцелуя и двинул коленом в самое незащищенное место. Не ожидавший такой подлости страж захныкал, выронил УЗИ из слабеющих рук, устремленных если не защитить, то хотя бы пожалеть уязвленный орган. Тургений подхватил оружие на лету, с особым цинизмом отдавил охраннику обе ноги поочередно и таинственно шепнул:
««Газик» со снятыми бортами медленно (хотя и не так, как того требуют приличия и протокол траурного шествия) ехал по направлению к кладбищу. Кроме открытого гроба, обшитого кумачом, и наспех сколоченного соснового креста, в кузове никого не было…».
Петроград, 1920 год. Волна преступности захлестывает колыбель революции. Бандиты, представляясь чекистами, грабят народ — это называется «самочинка». Шайка Ваньки-Белки долгое время держит в страхе весь город. В условиях, когда человеческая жизнь не стоит ни копейки, сотрудники уголовного розыска всеми силами пытаются сдержать натиск преступников. Богдан Перетрусов, внедрённый в питерское криминальное сообщество, расследует загадочное убийство ведущего агента угро. Смерть последнего тесно связана с ограблением Эрмитажа и таинственным артефактом — Тритоном, некогда принадлежавшим самому Иоанну Кронштадтскому.
Если сикараське откусить хвост — вырастет новый. А вырастет ли у хвоста новая сикараська?
На пороге квартиры одинокой защитницы животных Марины Васильевны, ненавидимой всем домом за то, что приваживает бездомную живность, неожиданно появляется ребенок, а затем и… дети, вырастающие из-под земли. Причем их количество увеличивается с каждым днем в геометрической прогрессии…Фантасмагорическая повесть о любви к животным и сложных отношениях с человекообразными и между ними.
Забудьте всё, что вы знали о этой бригаде: в реальности всё не так, как на самом деле.Когда зла не хватает, на помощь приходят заветные слова, способные стравить излишек давления в паровых котлах народного гнева. Но что будет, если в одночасье эти слова забудут все, от Чукотки до Калининграда?Новая повесть про бригаду с «Промжелдортранса», известную читателям по повести «Глубокое бурение».
1919 год. Советская Россия объята пламенем Гражданской войны. Штаб Колчака разрабатывает дерзкую и опасную операцию по устранению одного из злейших врагов Белого движения — начдива Василия Чепаева. В прошлом обычный плотник, Чепаев владеет артефактом редкой силы, и этот артефакт способен переломить ход войны в пользу Белых. Однако в тщательно запланированную акцию вмешивается третья сила — бандиты, не признающие ни новой, ни старой власти. Кто же страшней: Белые, Красные, или бандиты?! Это предстоит выяснить главному герою — семнадцатилетнему Лёньке Пантёлкину.
Реалити-шоу «Место» – для тех, кто не может найти свое место. Именно туда попадает Лу́на после очередного увольнения из Офиса. Десять участников, один общий знаменатель – навязчивое желание ковыряться в себе тупым ржавым гвоздем. Экзальтированные ведущие колдуют над телевизионным зельем, то и дело подсыпая перцу в супчик из кровоточащих ран и жестоких провокаций. Безжалостная публика рукоплещет. Победитель получит главный приз, если сдаст финальный экзамен. Подробностей никто не знает. Но самое непонятное – как выжить в мире, где каждая лужа становится кривым зеркалом и издевательски хохочет, отражая очередного ребенка, не отличившего на вкус карамель от стекла? Как выжить в мире, где нужно быть самым счастливым? Похоже, и этого никто не знает…
«Да неужели вы верите в подобную чушь?! Неужели вы верите, что в двадцать первом веке, после стольких поучительных потрясений, у нас, в Европейских Штатах, завелся…».
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.