Карлики-великаны - [23]

— У чуреков? — обалдел Мумукин.

— Балда, у паровиков. На Йопе самый мощный коксохим, он дымит на весь Гулак.

Тургений оскорбился:

— Уматт коптит не меньше, чем Йоп. Кроме того, островов на Куриллах сколько? Считай — Йоп, Твай, Уматт, Пилятт, Жжошсц, Укко, Беспе, Сты — уже семь. А еще Рули, Нули, Пули, Гули, Дули и, пардон муа за мой хранцузский, Хули. По-любому шапку уже не найти.

На Архипелаг опускались сумерки, пошел мелкий дождик, Ванзайц, пристально всматривающийся вдаль, деликатно кашлянул, прерывая ученую беседу диссидентов:

— На горизонте земля. Если не ошибаюсь, перед нами должен быть Хоркайдо.

— Полный вперед! — приказал Тургений.

Подумав немного, Мумукин продолжил парить мозги спутникам:

— Вообще-то меня беспокоит, что мы там делать будем, на Куриллах-то…

Ну, допустим, подтвердим мы, сам не знаю как, смелую догадку бати и даже, может быть, отправим Власа домой, хотя я к нему уже привык, даже не обращаю внимания, что он такой лоб здоровенный вырос. Но дальше-то что? Нас ведь все равно поймают, и тогда уже без малыша точно кердык наступит. Может, не отпускать его?

Влас, не обращая внимания на зловещую трепотню, полным ходом приближался к острову, а Унд Зыпцихь вдруг всерьез озаботился:

— Кстати, о Власе: куда девать его будем? Он своим видом народ переполошит, под открытым небом тоже нельзя оставлять — простудится.

— А я считаю, что нельзя нам прятать пацана! — заявил Мумукин. — Наше оружие — всеобщая доступность информации.

— Чего это ты только что сказал? — Трефаил поежился на ветру.

— Говорю, если мы ничего от народа скрывать не будем, нам поверят.

— А до сих пор не верили?

— Так мы ничего и не говорили.

— А собираемся?

Мумукин озадаченно посмотрел на Трефаила.

— Я не понял: ты за меня или за Верховный Совет?

Тут уж пришла пора удивляться Сууркисату.

— Ты революцию делать собрался?

— Глупо не воспользоваться тактическим превосходством. Свергнем паразитический режим, демократизируем Гулак до самых Курилл…

— Как ты режим свергать собираешься, когда никто не знает, где Верховный Совет прячется?

— Вот и займем место Верховного Совета где-нибудь в Сан-Перепуге или в том же Тунгусске, объявим себя как-нибудь, например — корпорация МОНСТРЫ…

— Почему так? — удивились все.

— Молодые, Обаятельные, Насаждающие Справедливость Танками Ребята, — расшифровал Тургений.

— А причем здесь Ы? — хмыкнул Хольмарк.

— Чтобы никто не догадался, — уточнил Мумукин.

— И ничего у тебя не получится, — заключил Сууркисат.

— Почему это?

— Потому что танков у тебя нет, вранье получается.

— Это не принципиально, можно Тумаками или Тачками, на худой конец — Твердолобые…

— Последнее — в самую точку, — горячо согласился Трефаил.

— Я знал, что ты меня поддержишь.

— И не подумаю! — рассердился Сууркисат. — Только парламентским путем.

— Ну пойми ты, у нас парламентским путем ситуацию не изменишь, потому что всем на все насрать. Да и нет его у нас, парламента, только Верховный Совет, вечно молодой и вечно пьяный, вот уже… бать, сколько у нас коптит?

— Пятьдесят лет, — ответил Ванзайц.

— Вот именно. И кто в этом виноват?

— Кто?

— Только не я, я тогда еще не родился.

— Ты на батю намекаешь? — Сууркисат насупил брови.

— Ни на кого не намекаю, просто долго так продолжаться не может! Не хочу быть диссидентом, — топнул ногой Мумукин.

— А кем хочешь?

— Хочу быть владычицей морскою!

— Вообще-то приехали уже, — сказал Влас.

Перед путешественниками простирался остров Хоркайдо.

На пароходе творилось что-то непонятное. Пассажиры держались поодиночке, в компании не сбивались, и если имелись среди них пары или даже трио, как, например, какие-то тетки-близняшки в неглиже, сопровождаемые не первой молодости кавалером в банном халате веселенькой расцветки, — то и эти держались особняком, напряженно поглядывая по сторонам. И все непрерывно болтали по мобильникам.

Телефонные трели раздавались то тут, то там, и, казалось, не было на пароходе места, где не притаился бы пассажир с трубкой.

Ситуация изрядно истрепала убийце нервы, ибо работать в толпе он не привык, к тому же и работы никакой пока не было: стой себе на корме да любуйся на пену в кильватерной струе.

Что-то мешало убийце спокойно лицезреть морские пейзажи, и вскоре он понял, что именно: свежий след от удара топором на поручнях и обрубленный фал, болтающийся на лебедке.

— Ах, вы!.. — как громом пораженный таращился Факми на пеньку. — Вы за это ответите! — Донт устремился к капитану — требовать объяснений.

Вокруг мелодично позванивали мобильники.

По пути он едва не сбил с ног Лысюку, спустившуюся с верхней палубы.

— Куда это вы, такой порывистый?

— Не ваше дело! — огрызнулся Факми и тут же пожалел о грубости, потому что Лысюка пребольно пнула его под коленную чашечку.

— Вы хам! — Девица надула губки и пошла прочь, оставив Донта корчиться под трапом.

Перейдя с левого на правый борт, Нямня Назуковна повстречалась с неведомо как оказавшимися на борту в пеньюарах и розовых тапочках Бертой и Хрюндей, старыми товарками по конвейеру.

— Лысюка, ты что здесь делаешь? — завопили обе в голос. — Воровка!

— Я вас не знаю! — Нямня сморщила носик. — Дамочки, сидите спокойно, пока вас за борт не выкинули. А уж кто тут воровки — это разобраться надо. Кто у меня путевку в замуж из шкафчика спер?