Карлики рождают гигантов - [28]
Были обнаружены и фунгицидные свойства цианамида. Он стал применяться как лекарство против ржавчины хлебных злаков.
И наконец, он стал дефолиантом.
Еще со школы мы знаем, что растение дышит; что в зеленом листе непрерывно осуществляется фотосинтез: образуются углеводы, белки и другие необходимые для питания растения органические вещества; что в этом процессе поистине «космическую роль» (слова Тимирязева) играет пигмент хлорофилл. Он поглощает энергию солнечных лучей и трансформирует ее в химическую энергию органических соединений.
Зеленый лист — это огромный город. Тысячи его кварталов-клеток пересекаются во всех направлениях узкими улочками и широкими проспектами. Движение на улицах не прекращается ни на минуту. Оно затихает только ночью. Здесь господствуют свои правила уличного движения. За их неуклонным исполнением следит целая армия регулировщиков — и знакомые нам ауксины и еще незнакомые ферменты.
Частицы хлорофилла — это своеобразные гаражи, откуда начинают свое движение по разным маршрутам транспорты с пищей и строительным материалом. Летом поток их непрерывно поступает на новостройки города.
Осень включает стоп-сигнал на всех перекрестках города. Жители его не приспособлены к холодной зиме. Дома не отапливаются. Надо покидать обжитые квартиры. И начинается всеобщая эвакуация.
Представителей ОРУДа сменяют регулировщики «военного времени». Это так называемые антиауксины и прежде всего газ этилен. Перед осенним листопадом он занимает все перекрестки зеленого листа. Этилен и направляет эвакуацию. Он же стимулирует образование отделительного слоя у листового черешка, то есть ставит последний шлагбаум. Но прежде чем у черешка будет поставлен этот шлагбаум, палочка этого регулировщика направляет весь поток беженцев на новые квартиры. Питательные вещества и физиологически активные элементы протоплазмы, покинувшие клетки листа, — аминокислоты, продукты гидролиза белков, витамины, ферменты, сахар, органические кислоты — транспортируются в семена. Там они превращаются в крахмал, жиры и белки. Процесс созревания семян заметно ускоряется.
Так происходит в природе.
Тот же процесс искусственно вызывают дефолианты. Попав на увлажненные росой листья, цианамид кальция уже через час начинает хозяйничать в «зеленом городе». Прежде всего он отстраняет от работы регулировщиков. Ферменты, регулирующие фотосинтез, им разрушаются. Движение стройматериалов на новостройки прекращается. Крупные блоки белков «разбираются» на отдельные кирпичи — аминокислоты и отправляются за пределы города. Они поступают теперь на объект № 1. Это хлопковые коробочки, в которых идет процесс созревания волокна и семян.
Если обработать плантацию хлопчатника 1 сентября, то уже 20-го можно начинать уборку. К этому времени листопад почти закончится. Главная помеха на пути комбайна будет устранена.
За те же двадцать дней мы можем убедиться, что дефолиант дал мощный толчок и другим процессам. Как только начали опадать листья, изменился климат на плантации. Стало теплее. Коробочки, скрытые раньше в тени листьев, попали под действие солнечных лучей и стали быстрее созревать и быстрее подсыхать. Это очень важно: чем суше волокно, тем меньше с ним возни при дальнейшей обработке. Прежде чем направить свой комбайн в борозду, механизатор подсчитывает количество раскрывшихся коробочек. Арифметика простая: чем их больше сейчас, тем меньше останется для следующего захода.
На каждом кусту насчитывается примерно с полсотни бутонов. К 20 сентября обычно раскрыто всего 2–3 коробочки. Дефолиант резко сдвигает все процессы. Под его воздействием к тому же дню открывается 35–40 коробочек. И открывается зеленая улица хлопкоуборочным комбайнам.
При хорошей дефолиации механизатор убирает примерно 90 процентов урожая за два раза. Только десятая часть остается на долю ручного труда. С этим пока можно смириться. Но только «пока».
…Отступление четвертое. Пустое поле, хлопковый фронт и другие проблемы.
Каждый год, когда теплые апрельские дожди прибьют пыль на дорогах и смоют с неба скучную серую дымку, я еду в пустыню! Еду, как и многие жители Ташкента или Ашхабада в эту пору, собирать грибы. Да, да, по грибы. И не в лес, а в пески или такыры. Обычно бурая мертвая гладь их весной поражает буйством красок и жизненных сил. Зеленая отава трав, алые костерки маков. И белые степные грибы. Они вспарывают гладь такыра своими упругими телами и просятся в лукошко или заменяющий его нынче полиэтиленовый мешочек.
Возвращаешься не с пустыми руками.
Пестрые краски Голодной степи или Каракумов по мере приближения к городу сменяются унылым однообразием сероземов. Щемит сердце, когда после только виденного великолепия природы перед взором расстилается пустое поле. Только торчат на нем бодылки запаханной с осени гуза-паи.
Пустое поле… Нерадостен его вид, хотя и знаешь, что через день-другой, когда пообсохнет и потеплеет земля, здесь зашумят деловито машины и в пашню упадет добротное семя хлопка, джугары или люцерны.
Сев начинается в апреле. С ноября, чаще с декабря, поле стоит голым под солнцем, под ветрами. Реже под дождем или снегом.
