Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 - [109]

Однажды бомба пробила крышу его дома и влетела в комнату, соседнюю с кабинетом, где Карл диктовал своему секретарю. Тот в ужасе выронил перо.

— Что случилось? — спокойно спросил король. — Отчего вы не продолжаете писать?

— Ах, ваше величество, бомба…

— Какое же отношение бомба имеет к письму? Пишите дальше, — потребовал Карл.

С королем находился французский посланник подполковник Кольбер, граф Круасси, родственник знаменитого министра Людовика XIV. «Послать человека в траншею или послом к Карлу XII было почти одно и то же», — замечает Вольтер. Король держал его часами в самых опасных местах и не прерывал беседы с ним, хотя вокруг падали люди. Кольбер ни разу не дал понять Карлу, что могут быть более подходящие места для деловых разговоров. Этим он приобрел право спать с королем на одном плаще и говорить с ним вполне свободно. Карл поощрял подобную смелость в тех, кого любил. Когда король хотел вызвать его на откровенность, то говорил на латыни: «Veni maledicamus de rege» («Пойдем, позлословим о короле», т. е. о самом Карле).

К декабрю гарнизон Штральзунда уменьшился на две трети; союзные войска утвердились у городских ворот. 15 декабря последовал штурм кронверка[88]. Дважды союзники овладевали укреплениями и дважды были отброшены. Карл находился среди своих гренадер и бился наравне со всеми. Наконец многочисленность союзников взяла верх.

Со дня на день в городе ожидали генерального штурма. Офицеры просили Карла оставить Штральзунд. Король отказывался до тех пор, пока ему не доказали, что бежать из Штральзунда не менее опасно, чем оставаться в нем и ждать штурма: выход к Балтийскому морю покрылся льдом, в гавани Штральзунда имелось только несколько небольших кораблей, а с моря город блокировали датский и русский флоты.

Ночью 20 декабря Карл с 10 драбантами и офицерами сел в шестивесельную шлюпку и покинул Штральзунд, который капитулировал на следующий день. Путь шлюпке приходилось прокладывать ломами и топорами. Утром беглецов заметили союзники и открыли по ним огонь: один человек из свиты Карла был убит и несколько ранены. Через 12 часов король добрался до моря и пересел на старую бригантину, которой командовал капитан Кристоферс (позже он был возведен в дворянское звание под именем Анкаркрона). На этом приключения не закончились. Когда королевское судно проплывало мимо Рюгена, где датчане возвели 12-пушечную батарею, один вражеский выстрел снес мачту, а другой убил двоих спутников Карла.

Наконец в ненастную ночь бригантина бросила якорь у шведского берега близ Треллеборга[89]. Карл должен был до утра укрываться под скалой, чтобы переждать дождь со снегом. На заре блудный викинг узнал берег, от которого 15 лет назад он отплыл, полный веры в себя и свою судьбу, в поход против «русского волшебника».

6

Ко времени возвращения Карла в Швецию Европа была уже другой. Вместе со шведским королем возможность предписывать ей свои законы потерял и Людовик XIV. Война за испанское наследство закончилась победой коалиции и неслыханным разорением Франции.

Катастрофа, постигшая Людовика, казалась современникам еще более невероятной, чем крушение могущества Карла. Величие французского короля ослепляло, как солнце, которое он избрал своей эмблемой, а высокая репутация его армии, завоеванная многочисленными победами, не позволяла сомневаться в успехе всех начинаний Людовика.

В действительности же силы Франции были подорваны беспрерывными войнами. Страна еще дала Людовику армию в 200000 человек, но это были ее последние солдаты, шедшие в бой без всякого энтузиазма: французы пресытились славой. Великие маршалы Людовика, сделавшие французскую армию непобедимой, — Конде, Тюренн, Люксембург — давно сошли в могилу, а достойной замены им не нашлось. Карьера новых генералов делалась больше на паркете Версаля, чем на полях сражений. Самому королю было уже под семьдесят, и хотя он не утратил интереса к son delicieux metier de Roy[90], но его былая энергия все больше тратилась на мелочи, а его ум и воля все охотнее подчинялись сладостному всевластию госпожи де Ментенон[91].

Военные действия открылись в 1702 году сразу на четырех фронтах. В Италии австрийские войска возглавлял принц Евгений, один из самых замечательных полководцев XVIII века. Он происходил из савойского дома, традиционно враждовавшего с Австрией; однако именно Евгений сделал для укрепления могущества Габсбургов так много, как никто другой. Родившись в Париже, он получил воспитание, превратившее его в совершенного француза. Из-за слабого сложения и здоровья его готовили к духовному званию, поэтому парижане знали его как l'abber de Savoie[92]. Сам Евгений питал отвращение к богословию: по вечерам, отбросив молитвенник, он поглощал Плутарха. Когда настало время надевать сутану, он попросил у Людовика XIV место во французской армии. Король с презрением ответил, что его вовсе не считают способным к военной службе.

С ненавистью в сердце Евгений покинул Париж и уехал в Вену, где легко получил офицерский диплом. Победы над турками и спасение австрийской столицы доставили ему громкую славу; император Леопольд назначил Евгения главнокомандующим австрийских войск. В войне за испанское наследство Евгений убедительно доказал Людовику XIV, что он способен к военному делу. Его гений был во многом схож с гением Наполеона. Принц не признавал никаких устоявшихся военных правил, действовал с молниеносной быстротой и стремился нанести решительный удар противнику большими массами войск. Крови солдат Евгений не щадил, каждая его победа была куплена весьма дорогой ценой; зато и сам он проявлял безумную храбрость. Он дал 13 больших сражений и в каждом из них участвовал как рядовой, находясь в первых рядах своих солдат; его тело было испещрено десятками шрамов. Но вне военного лагеря, в отличие от Наполеона, Евгений не блистал никакими талантами.