Карл Великий - [8]

Вот и граф Ашер вернулся из Рима, сопровождая до границ государства франков нового Папу Стефана II.

Огромной башней, заключенной в кожаный панцирь, он возвышался около дверей гостиницы и от изумления таращил красноватые в свете факелов глаза, пытаясь понять, кто перед ним. Наконец до него дошло, что это всего лишь юнец Шарль с каким-то сбродом оборванцев, и тогда он действительно воистину превратился в соляной столп.

Каким-то чудом к нему вернулся дар речи, и, не поприветствовав юного Арнульфинга, который был для него просто Кёрл, скорее проревел, чем спросил нормальным голосом:

– А где же Пипин?

Шарль отметил, что Ашер не добавил к имени отца никакого титула, для него он оставался просто Пипином.

«А меня он и вовсе не заметил. Я для него Кёрл, – ядовито подумал Шарль. – Ну погоди, граф, я тебе сыграю сейчас жест». – Чувство гордости и мальчишечье упрямство, а может, и недавняя проделка Ганелона помогли ему найти решение:

– Эй, Ганелон, что-то я не разобрал, что сказал достойный рыцарь. Ты стоял ближе и наверняка лучше расслышал, повтори мне.

Но Ганелон и здесь предпочел уйти в кусты.

Однако Ашер и сам сообразил, в чем его ошибка и что может воспоследовать дальше, но извиняться и не подумал, лишь сменил тон:

– Приветствую вас! Я, признаться, удивлен, почему не прибыл король.

– Он не приедет, дорогой граф.

И мальчик сладко улыбнулся поставленному на место спесивцу.

– Он послал меня встретить и поприветствовать Папу, а потом сопроводить его в Тионвиль. Где он?

Ашер поморщился, как будто хватил чего-то кислого. Вопрос ему не понравился, но, сдержав себя, он пристально взглянул на мальчика и сквозь зубы объяснил:

– Его святейшество с великим трудом пересек горы, и в дороге одному из его спутников стало худо. К сожалению, заболевший скончался. Поэтому им пришлось свернуть к монастырю Святого Мориса. Думаю, сейчас они уже похоронили его и направляются сюда.

И, выдавив из себя эту длинную фразу, он умолк.

– Значит, вы покинули Папу, оставив без сопровождения?

Ашер заскрежетал зубами и побагровел.

«Подожди, проклятый юнец, я отправлю тебя туда, где ты и должен быть, – на конюшню», – подумал граф, однако, опять сдержавшись, ответил достаточно спокойно, уже решив для себя унизить Шарля по-другому:

– Я должен был охранять его святейшество до наших границ. Сейчас он на территории франков. Я и мои люди заняли этот дом и намерены ждать Папу здесь.

С этими словами Ашер повернулся, собираясь войти в дом, попутно кольнув мальчика еще раз.

– Со стороны нашего мудрого короля, – при этом он сделал особое ударение на слове «мудрый», – было крайне разумно и подобающе посылать ребенка с каким-то лесным сбродом, да еще без подарков, для встречи и приветствия самого Папы Римского, – бросил он своим людям и услышал в ответ одобрительный хохот воинов, оценивших юморок хозяина.

Да, такова была судьба Пипина, короля франков, – все понимая, как тяжело приходится сыну, Кёрлу, тем не менее постоянно приобщать его к делам государственным. И, невзирая на неодобрение старой знати, поддержать своего первенца, поручив ему эту миссию. К лучшему это было или худшему, но это было решено в свойственной королю манере сурового воина, не привыкшего к компромиссам во время уже начавшейся битвы. Это был его сын, его ноша, его груз.

Шарль прекрасно понял сказанное. Ему сообщали, что все комнаты на постоялом дворе уже заняты и уступать их Ашер не намерен. Хочешь спать, отправляйся ночевать на конюшню. И вообще можешь убираться на все четыре стороны.

Его лицо вспыхнуло, и он ответил сердито:

– Я и не собираюсь останавливаться в гостинице, где вы так прекрасно расположились, граф, а намерен немедленно отправиться дальше и встретить знатных гостей. Именно это поручил мне сделать отец, и я выполню его волю.

– Кёрл, – бросил через плечо Ашер и пошел в дом.

3

Небо потемнело от начавшего падать мокрого снега. От холода мерзли руки и ноги, когда они снова двинулись в путь. Усталые лошади тяжело уходили от конюшен и яслей. Харольд и остальные не проронили ни слова. Даже Ганелон промолчал. Они были людьми Шарля и обязаны по чести служить ему. Едва они покинули постоялый двор, лес обступил их со всех сторон. Проехав несколько лиг, они поняли, что все-таки сбились с дороги, и расположились на отдых. Шарль не представлял себе, что делать дальше. Может, подождать рассвета и определиться, где они оказались. Но так и замерзнуть недолго. Однако возвращаться на постоялый двор – в какой он стороне, они могли приблизительно сориентироваться – и спать на конюшне, в то время как Ашер с удобством отдыхает в доме, он не собирался. У него был слишком упрямый характер.

Вдруг Шарль рассмеялся и сказал:

– Теперь уж точно, друзья, самое время появиться белому оленю и показать нам дорогу. Ты со мной согласен, Ганелон? – И он еще раз расхохотался, а его уши задвигались взад-вперед, как будто тело разделяло с ним его радость.

Все сразу заулыбались. Слова Шарля приободрили их.

Посыпались шуточки в адрес друг друга, встречаемые одобрительным смехом.

Правда, Харольд так, на всякий случай – не разгневать бы лесных эльфов – огляделся по сторонам и осенил себя крестным знамением.