Карл Ругер. Боец - [5]

– Разве вы не солдат? – спросила Дебора. – Я подумала, что вы хотите наняться в дружину князя или в гвардию одной из Семей. Так вы пришли на Фестиваль?

Ее глаза внимательно изучали его лицо.

Ну вот, а теперь уже невежливы вы, сударыня, мысленно усмехнулся Карл. Разве может добропорядочная девушка так открыто смотреть на мужчину?

– Что такое Фестиваль? – спросил он. Слово было ему знакомо, но он не заметил, чтобы город готовился к празднику. – Здесь будет карнавал?

– Вы что же, не знаете? – В ее голосе прорезались нотки уже не удивления, а самого настоящего… ужаса? Пожалуй, что так. Но самое интересное, что нечто, подобное испугу, заставило напрячься при его словах и служанку, как раз выставлявшую перед Карлом миски с едой и кувшин с вином.

– И о чем же я не знаю?

– О Фестивале, – тихо сказала Дебора и опустила глаза. – Вам… вам должны были сказать об этом еще при входе в город.

Вот как? Любопытно. О чем же забыл мне сказать тот лейтенант?

– Итак, – сказал он вслух. – Что же это такое, ваш Фестиваль?

Дебора, очевидно, справилась со своим волнением, но в ее взгляде читалось теперь участие.

– Раз в году… – Она говорила внешне спокойно, но Карл чувствовал, что за произносимыми девушкой словами скрывается нечто очень серьезное, с ним, Карлом, однако, впрямую не связанное. Несомненно, имелось здесь что-то другое, очень личное, важное именно для самой Деборы. – Раз в году Шесть Семей объявляют Фестиваль. Это единственная возможность постороннему войти в Семью. Все, кто пришел в город в этот день, смогут принять участие в испытаниях. Прошедший испытание будет принят одной из Семей. Остальные могут попробовать наняться в дружину или стать гвардейцами – Семьи охотно берут на службу опытных бойцов, – но тот из чужаков, кто до следующей полуночи останется не при деле, будет обращен в рабство. Таков закон. А вы… Быть может, если вы не зря носите меч, вы все-таки смогли бы…

– Не расстраивайтесь, Дебора, – успокаивающе улыбнулся Карл. – Все как-нибудь устроится. До следующей полуночи еще так много времени!

Он налил себе вина, сделал глоток и спросил:

– А вы? В какую Семью хотите попасть вы?

– В любую, – тихим и каким-то неожиданно безжизненным голосом ответила Дебора. – Спокойной ночи!

Она встала из-за стола и ушла не оборачиваясь.

Какие ужасные тайны скрывает твое сердце, девушка? Он проводил ее взглядом до крутой лестницы наверх и принялся заеду.

4

Утро оказалось таким же солнечным, как и накануне. День обещал быть теплым и ясным. Карл проснулся, что называется, с петухами, хотя петухов в Семи Островах, к его удивлению, не оказалось. Зато, когда он открыл маленькое затянутое промасленной бумагой окно своей комнаты, вместе со свежестью и запахами печного дыма и моря легкий ветерок донес до него крики чаек. Карл постоял с минуту, подставляя лицо прохладному и влажному морскому ветру и рассматривая дома напротив. По его разумению, заглянуть к нему в комнату, спрятавшуюся под крышей, на третьем этаже гостиницы, было неоткуда. Поэтому, не одеваясь, он встал рядом с узкой кроватью, на единственном свободном пятачке своего временного жилья, и полчаса изнурял тело упражнениями, которые уже успели стать для него такой же рутиной, как способность дышать или необходимость посещать иногда отхожее место. Конечно, места в крошечной комнате было мало, к тому же он был в пути, поэтому Карл сократил список упражнений, с сожалением выбросив из него самые сложные, требующие времени и свободного пространства, но зато приносящие необыкновенную телесную радость. Затем он обтерся холодной водой из кувшина, воспользовавшись чистой тряпицей, которую всегда имел в дорожном мешке на такой именно случай, побрился тонким и острым ножом с костяной резной рукояткой, оделся и принялся за меч. Это была одна из тех вещей, которым научил его отец. Меч или кинжал, лук или арбалет – одним словом, оружие, которое ты считаешь своим, – требуют ухода и вправе его ожидать наравне с твоим собственным телом, заботиться о котором ты должен, чтобы жить.

Оплетка рукояти была в полном порядке, витой эфес тоже, но клинок, хотя он и выглядел хорошо, требовал полировки. В сыром морском воздухе даже такая отличная сталь, как та, из которой выковали его меч, могла пострадать. Предусмотрительный человек обязан это учитывать, и на недолгие двадцать минут Карл предался монотонному и потому утомительному, но такому необходимому делу – он полировал клинок. Работой своей он остался доволен, лезвием можно было побриться не хуже, чем его любимым ножом, и острие меча было именно острием, а не его подобием. Выглядел клинок тоже отлично. Закончив с этим неотложным делом, Карл аккуратно сложил в кожаный мешочек точильный камень, которым так и не воспользовался, тряпочки и обрезки замши, плотно закупорил и убрал глиняный кувшинчик с гвоздичным маслом. Масла осталось совсем немного, и Карл решил, что первым делом поищет аптеку, а потом уже пойдет осматривать город, в котором определенно было на что посмотреть.

Он спустился в общий зал, оказавшийся в этот ранний час совершенно пустым, и, найдя служанку, получил миску овсяной каши, пару холодных яиц, испеченных еще накануне, кусок жесткого овечьего сыра, свежую лепешку и пиво. Каша была горячей и густой, лепешку хоть и испекли из ржаной муки грубого помола, но зато буквально полчаса назад, а пиво, светлое и крепкое, было просто великолепным, так что завтрак вышел на славу. Карл с сожалением допил пиво, отдал появившемуся наконец хозяину деньги за еду и кров, неспешно раскурил трубку и, так же не торопясь, вышел из гостиницы.