Карибы - [2]

К концу апреля подготовка была завершена и 3 мая от пристаней Петрограда отошли почти полтысячи разномастных и разновеликих кораблей, взявших, по выходу из дельты Урала в Каспий, курс к Туркестанскому берегу, на северо-восточную часть Красноводского залива в находящийся в этом месте Балханский залив и уж из него в сам Узбой или Аму-Дарью.

* * *

Не забывало руководство уезда и о скором прибытии «ответки» королевы Елизаветы на их рейд. Письмо, жалоба или ультиматум, должно было прибыть в Москву где-то в июне-июле этого года. И хотя и имеется у Полухина корсарский патент от Ивана IV, однако положить в эту «кашу еще один хороший кусок масла» не помешает. Вот и пошел верхом, налегке, с парой воинов сопровождения и имея в поводу по два заводных коня, к боярину Полуянову в Архангеломихайловск, гонец с грамотой, в которой предписывалось, по прибытию из Порт-Росса рейсового клипера с золотом, серебром и драгоценными камнями английской добычи, не мешкая, под надежной охраной доставить её всю в Москву, в отделения собственного банка. Где и передать груз на сохранение лично управляющему столичного филиала. А там делов-то, задержать наглов и успеть передать государю его долю «малую». Вот и маслице будет.

В преддверии этого события в конце мая ушли в столицу Черный с Воротынским. Прибыв в которую в третьей декаде июня, «витязи» застали прием привезенных английских трофеев в хранилище московского филиала банка. И уже через три дня, опять через царицу, получили аудиенцию у Ивана Васильевича. Перед этим за двое суток перевезли в подвалы государевой казны причитающуюся царю долю, огромную сумму в тридцать миллионов талеров серебром. Истины ради стоить добавить, что не вся сумма была в серебряной монете. Большая её часть состояла из золотых монет, слитков с изделиями из золота, серебря, драгоценных камней и тех же камней россыпью. Пока эти сундуки, сундучки, бочонки и мешки перевезли и рассортировав, уложили на предназначенные им места, прошли выше указанные двое суток, а тут и время аудиенции пришло.

Царь принимал своего одного из самых удачливых и не только в военном деле, воевод, в уже ставшим почти традиционном месте приема, своем личном кабинете, одетый без лишней помпы и почти просто. В темно-серую, простого покроя, но зато шелковую рясу, на пальцах рук виднелись штуки по три-четыре массивных перстня с самоцветами, причем в один из перстней был вставлен крупный изумруд явно уральской фасеточной огранки, а не шлифованный кабашон, как на иных жуковинах. Кроме государя и Черного с Воротынским в кабинете присутствовал Сукин Фёдор Иванович, главным казначей Казённого приказа, в закрома которого и упрятали привезенную уральскими боярами долю. По лицу казначея было видно, что он находился в несколько, мягко сказать, возбужденном состоянии. Чудные бояре с далекой яицкой украины опять сумели удивить этого опытного дипломата, грамотного финансиста и прожженного придворного. Постоянно внося в царскую казну огромные суммы, происхождения которых для самого Федора Ивановича было покрыто мраком, ибо ровные, одинаковые, зауженные к верху кирпичики слитков серебра, золота да кожаные мешочки с самоцветами не рассказывают, где их вынули из земли и откуда они прибыли на Русь. Да и посуда с фигурками различных животных, птиц и даже людей из отличного не отличимого от китайского фарфора и из крепкого, блестящего стекла, похожего на хрусталь, так же имели цену немалую и поступали в казну от этих же бояр. А тут еще и это. От такой суммы, Сукин до сих пор не мог прийти в себя. Это же надо, даже места не хватило, пришлось часть привезенного сокровища ставить на хранения в верхних комнатах Казенного приказа, в которых хранились менее ценные предметы царевой казны. Как обычно, эти украйные бояре привезли драгоценности и передали, без объяснения откуда такое богатство. Но однозначный царский приказ, хотя и устный, лишил Сукина не только языка, но и памяти, о только, что принятых сундуках, бочонках и мешках. И сейчас, казначей изнывая от любопытства, ждал государева повеления уральскому воеводе с его боярином, начать повествование о полученном сокровище. И Московский владыка его ожидания оправдал. После приветственных слов в адрес государя от прибывших бояр и обратных милостивых речей царя, последовал вопрос Ивана IV воеводе Черному о происхождении привезенного злато-серебра. Из речи воеводы и уточнений сопровождающего его боярина, Федор Иванович уяснил для себя, что по позапрошлому году людишки англицкой королевы разбойно захватили зашедший в их порт Портсмут поврежденный бурей корабль-галеон с товаром, принадлежащий их боярской братчине — клубу «Витязи». Команду повязали, да в каменоломню в рабство отдали, капитана казнили, корабль и товары забрали себе. Вот и выпросил воевода со товарищами государеву грамоту разрешавшую им отомстить разбойным немцам англицким. Переслали эту грамотку второму товарищу уральского воеводы, боярину Полухину, находящемуся с частью бояр и воинов за морем-окенаном, в неведомой большинству москвичей Заморской Руси. Тот, согласно государеву повелению, собрал людишек, сел на корабли, да и приплыл на этот остров Британию, где прошлись воины под его командованием, немного по берегу острова, да пожгли с десяток городов, в том числе и разбойный Портсмут. А уж деревеньки ни кто и не считал. Разбили посланное на них королевой англицкой войско, да и пошли на её стольный город Лондон. Перепугалась она и её советники этого похода русской рати, затеяли переговоры. По итогом которых откупились немалой суммой от, прямо таки новгородских стародавних ушкуйников. Вот в этом году и привезли дуван из неметчины в Москву. И часть, как добропорядочные подданные преподнесли государю в подарок от них сирых и убогих. Еще сообщил московскому правителю, сопровождающий воеводу боярин Воротынский, — «Уж часом не родственник князю Михайлу Ивановичу. Ой чудно, и боярина то же Михайлом Ивановичем кличут, вон государь его повеличал по имени и отчеству, уважил. Так этот боярин Воротынский, нет точно к князьям Воротынским по крови относиться», поведал, что едет через Нарву посланец англицкой королевы Лизаветы Первой Томас Рэндольф, везет требование об выдаче Англии головой всех подданных московского царя повинных в нападении на британское побережья Английского канал, его разграблении и разрушении, убийстве, ограблении и пленении его жителей. А так же возврат всего захваченного имущества и выплаты полумиллиона фунтов золотом за причиненные разрушения. Осерчал государь на такие известия. Велел молчать об услышанном. На чем и закончился прием. Бояре уральские были милостиво отпущены, а вскоре вышел из царского кабинета и Сукин.