Карибская тайна; Немезида - [22]

— Ко всему можно привыкнуть. Но иногда…

— Да?

— Иногда у меня появляется желание убить эту женщину.

Страстность, звучавшая в ее голосе, испугала Молли.

— Давайте больше не будем говорить обо мне, — сказала Эвелин. — Поговорим теперь о вас. Я хотела бы знать, что случилось.

Несколько секунд Молли молчала.

— Просто, — наконец заговорила она, — мне кажется, что со мной что-то не так.

— Не так? Что вы под этим подразумеваете?

Молли печально покачала головой.

— Я боюсь, — сказала она. — Ужасно боюсь.

— Чего вы боитесь?

— Всего, — ответила Молли. — Это… ну, как бы находит на меня. Голоса в кустах, шаги, чужие разговоры. Как будто кто-то все время следит, шпионит за мной… Кто-то ненавидит меня, я чувствую это.

— Боже мой! — Эвелин казалась испуганной и потрясенной. — И давно это началось?

— Не знаю. Это началось постепенно. К тому же меня тревожат и другие вещи.

— Какие?

— Иногда, — медленно произнесла Молли, — я не могу ничего объяснить, ничего вспомнить.

— Вы хотите сказать, что у вас провалы памяти?

— Очевидно… Вот, например, сейчас пять часов, а я почти ничего не помню, что происходило примерно с половины второго.

— О, дорогая, но это просто потому, что вы вздремнули.

— Нет, — возразила Молли, — я чувствую себя не так, как будто только что проснулась. Иногда я внезапно оказываюсь в другом месте, иногда замечаю, что на мне надето другое платье, иногда я говорю с кем-то или делаю что-то, но не могу вспомнить, с кем говорила и что делала…

— Но, Молли, в таком случае вам следует показаться врачу.

— Не хочу! Не желаю даже близко подходить к врачам.

Эвелин посмотрела на девушку и взяла ее за руку.

— Возможно, вы делаете из мухи слона, Молли. Вы же знаете, что существует множество нервных расстройств, которые легко излечиваются. Врач скажет вам то же самое.

— Нет, он может сказать, что у меня что-то серьезное.

— А почему у вас должно быть что-то серьезное?

— Потому что… — начала Молли, но быстро оборвала фразу. — Сама не знаю почему, — закончила она.

— Не мог бы кто-нибудь из вашей семьи — мать или сестры — приехать сюда?

— С матерью я всегда не ладила. У меня есть сестры. Они замужем, но я полагаю, они смогли бы приехать, если бы я захотела. Но я не хочу. Мне не нужен никто, кроме Тима.

— А Тим знает об этом? Вы говорили ему?

— Только намекала, — сказала Молли. — Но он беспокоится обо мне и следит, как я себя веду. Такое впечатление, что он старается оберегать меня. Неужели меня действительно нужно оберегать?

— По-моему, это в большой степени ваше воображение, но мне все-таки кажется, что вы должны показаться врачу.

— Старому доктору Грейему? От него не будет никакого толку.

— На острове есть и другие врачи.

— Нет, — сказала Молли. — Я просто… просто не должна обращать на это внимания. По-видимому, как вы говорите, во всем виновато мое воображение. Боже мой, как поздно! Мне уже нужно быть в столовой. Я… я должна вернуться.

Бросив резкий, почти вызывающий взгляд на Эвелин Хиллингдон, она поспешила к отелю. Эвелин посмотрела ей вслед. 

Глава 12 СТАРЫЕ ГРЕХИ ОТБРАСЫВАЮТ ДЛИННЫЕ ТЕНИ

1

— Кажется, мне повезло.

— Ты о чем, Виктория?

— Думаю, что у меня появилась возможность раздобыть денег. Много денег.

— Будь осторожна, девочка. Не попади в какую-нибудь неприятную историю. Может быть, лучше я этим займусь?

Виктория усмехнулась.

— Погоди немного, тогда увидишь сам, — сказала она. — Я знаю, как вести игру. Дело пахнет большими деньгами. Кое-что я видела, а кое о чем догадываюсь и думаю, что догадываюсь правильно.

И ее негромкий музыкальный смех снова послышался в ночной тишине.

2

— Эвелин…

— Да?

Эвелин Хиллингдон откликнулась словно машинально, без всякого интереса. На мужа она не смотрела.

— Эвелин, ты бы не возражала, если бы мы все бросили и вернулись домой, в Англию?

Эвелин расчесывала свои короткие темные волосы, но, услышав последние слова мужа, быстро опустила руки и обернулась к нему:

— Ты имеешь в виду… Но ведь мы только приехали. Не прошло и трех недель.

— Я знаю. Но… ты бы не возражала?

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Ты действительно хочешь вернуться в Англию?

— Да.

— И оставить… Лаки?

Он поморщился:

— Полагаю, ты знала все время, что… ну, что это все еще продолжается?

— Отлично знала.

— Но ты никогда ничего не говорила.

— А что я должна была говорить? Мы ведь все обсудили уже несколько лет назад. Никто из нас не хотел разрушать семью. Поэтому мы решили на публике держаться как супруги. — Прежде чем он успел что-нибудь сказать, она добавила: — Но почему теперь ты так хочешь вернуться в Англию?

— Потому что я дошел до ручки. Я не могу больше этого выносить, не могу! — Обычно спокойный, Эдуард Хиллингдон совершенно преобразился. Он судорожно глотал слюну, его руки тряслись, всегда бесстрастное лицо казалось искаженным болью.

— Ради бога, Эдуард, что случилось?

— Ничего, кроме того, что я хочу уехать отсюда.

— Ты был безумно влюблен в Лаки, но теперь это прошло. Ты это хочешь сказать мне?

— Да, хотя я знаю, что тебе эти чувства недоступны.

— О, давай не будем впадать в мелодраму, Эдуард! Я просто хочу понять, что тебя так сильно волнует.

— Ничего.

— Неправда. Так что же?

— Разве это не очевидно?