Кари, ученик художника - [38]
– Ты лежишь у главного врача Святилища Минхау; тебя сюда принесли по приказанию Аменхотепа, потому что тебе стало дурно во время шествия. Аменхотеп велел, чтобы тебя здесь лечили, а потом отвезли домой, к деду. Так что ты ни о чем не беспокойся и лежи смирно. А я приехал сюда на Праздник Долины и, как всегда, остановился у Минхау. Видишь, все очень просто. Сейчас тебе нельзя много говорить, скажи мне только – когда ты ел последний раз?
– Вчера утром, кажется. Потом мне ничего не хотелось, – отвечает Рамес.
– Так, в общем, все понятно. Сейчас я тебе принесу еды, а потом изволь спать. Говорить мы будем завтра.
Бекенмут приносит разные вкусные вещи, и Рамес с удовольствием ест. Врач дает ему выпить хорошего легкого вина, и мальчик немедленно засыпает, успокоенный тем, что все, по-видимому, пройдет благополучно, раз жрецы приписали его «ошибку» болезни.
11. ЗАГОВОР
Вечереет. С криком носятся птицы, тянет прохладой с реки. Тути и Кари стоят на берегу и машут вслед уходящей ладье, а с нее им тоже машет Рамес.
Сразу же после своего оправдания на «суде бога» столяр Онахту вместе с Кари отправились на восточный берег. Онахту боялся, чтобы известие о случившемся не дошло до жены и дочери и не испугало бы их. Он решил сам рассказать обо всем Неши и убедить ее ничего не говорить девочке.
На обратном пути в Святилище Кари упросил отца разрешить ему еще раз повидаться с Рамесом. Так как у Кари разболелась правая рука, которую ударил маджай во время «божьего суда», мальчик все равно не мог работать, и отец позволил ему еще погостить у Тути. Это оказалось очень кстати, потому что Кари узнал о болезни Рамеса. Бекенмут изредка позволял мальчику посидеть у больного друга.
Прошло несколько дней, прежде чем Рамес настолько окреп, что смог отправиться домой. Уже уехали обратно в Ипет-Сут парадные ладьи богов с их статуями, а Бекенмут все еще не разрешал мальчику выходить на улицу. Теперь наконец он здоров, только похудел и как будто вырос. Вместе со своим маленьким учеником уезжает и Бекенмут.
Все дальше и дальше уходит ладья, все меньше становится знакомая фигурка на ее корме. Тути перестает махать и оборачивается к Кари:
– Ну, с твоим отцом кончилось все прекрасно, слава Амону, – говорит он, – а вот что будет с твоим дядей и с Харуди? Хоть бы их тоже судили «божьим судом», тогда можно было бы не бояться за них! Вон как Амон правильно все рассудил!
Кари молчит и смотрит на реку. Вот уже два дня, как он не может забыть того, что услышал от Рамеса. Они были одни и разговаривали как раз о том же – об участи двух каменотесов. И Кари высказал такое же пожелание, которое сейчас выразил Тути. Ох, как посмотрел на него Рамес, как он усмехнулся, странно и горько, и вдруг сказал:
– Не стоит. Не всегда ведь можно направить руку царя богов так, как это соответствует истине.
А когда Кари пристал к нему с расспросами, Рамес, взяв с него клятву хранить молчание, рассказал ему всю правду о «божьем суде».
– Но ведь это подлость, именем бога осудить невиновного! – вскричал тогда Кари.
– У них так много подлости и лжи, что одной больше, одной меньше, – не все ли им равно! – сказал на это Рамес.
Кто-то вошел, и Кари не успел ответить, а потом им уже не удалось остаться вдвоем. А теперь Рамес уехал, а у Кари столько вопросов к нему, он никому больше не может их задать.
– Что же ты молчишь? – говорит Тути. – Разве ты не согласен со мной?
– Зачем говорить о том, чего все равно не может быть? Давай лучше подумаем, как бы доказать их невиновность, – отвечает Кари. – Не поехать ли мне завтра опять в Ипет-Сут и узнать, вернулся учитель или нет. Здесь все равно делать нечего. Идем-ка к тебе, уже поздно.
Мальчики идут к дому Тути. Войдя во двор, они с удивлением замечают, что на скамеечке сидит маджай Монту. При виде Кари он вскакивает и возбужденно говорит:
– Ну наконец-то ты пришел. Ты мне очень нужен!
– А как ты догадался, что я приду сюда? – удивляется Кари.
– Ты же сам мне сказал, что проведешь Праздник Долины у садовника Паседи, помнишь? Ну, мне некогда… Где бы я мог поговорить с тобой так, чтобы нас никто не слышал, а лучше даже, чтоб и не видел? Этот мальчик – твой друг Тути? Это его я видел с тобой в поселке?
Тути тоже узнает маджая.
– Идите в кладовую семян, – предлагает Тути. – Туда сейчас никто не придет, да она к тому же около ворот, вот здесь!
Действительно, кладовая находится совсем близко. Тути слегка приоткрывает дверь в нее и входит. Кари и Монту идут за ним, но сразу же останавливаются, не решаясь двигаться дальше в полной темноте. Окон здесь нет, кругом ничего не видно, и они молча стоят, вдыхая пряные запахи разных сушеных растений.
– Я сейчас принесу светильник, – говорит Тути.
Он убегает и сразу же возвращается с небольшим глиняным светильником.
– Закрой дверь, Кари, – говорит он. – Ну вот, садитесь здесь на мешки и разговаривайте, только не громко. – И Тути уходит, прикрыв за собой дверь.
– Случилось такое, что не знаю, как и рассказывать-то, – говорит Монту. – Сегодня утром я возвращался с дежурства на посту в горах вместе с Караи (меня теперь всегда почему-то назначают дежурить с ним). Идем, и вот я вижу, стоят помощник Панеба Хати и медник Пахар и так это живо о чем-то разговаривают. Ну, думаю, вот так приятели собрались, а тут еще Караи отстал и тоже к ним подошел. Странно! Ну, я иду дальше и вот догоняет меня Караи и говорит, что у него есть ко мне дело и при этом выгодное. «Ну, говорю ему, выкладывай!» И что бы ты думал, он мне предлагает? Сначала спрашивает, знаю ли я сына каменотеса Нахтмина, по имени Паири? «Ты, говорит, ходишь с разными мальчишками, может, и его встречал?» Видишь, как выследили! «Ну, говорю, встречал!» Так вот, оказывается, скоро будут судить тех каменотесов, которых забрали по обвинению в грабежах царских гробниц, так вот Панеб боится, что нет достаточных улик для обвинения Нахтмина и Харуди, от которых ему непременно надо избавиться, и он придумал вот что. Я должен пойти и сказать Паири, что завтра ночью настоящие воры собираются снова на грабеж и что он может их выследить и узнать, кто они. А если будет установлено, кто истинный виновник преступлений, в которых обвиняют отца Паири и Харуди, им будет легко оправдаться. Паири, конечно, поверит и пойдет в горы, а там в темноте к нему подкрадется Караи, стукнет его по голове так, что он потеряет сознание, сунет ему в руку какое-нибудь золотое украшение и позовет других стражников. Паири окажется пойманным с краденым золотом, а это послужит уликой против его отца, ведь тогда все поверят, что Нахтмин и сам грабил и сына научил тому же.
Издавна уж так повелось, что с детства мы знакомились с греческой историей, греческими мифами, с подвигами Спартака. А Египет, самый древний Египет, с его повседневностью, с его высочайшей культурой, с его бытом, его «воздухом», как бы оставался за далеким горизонтом.Матье перенесла нас в Древний Египет. Она рассказала, как проводил свой день египетский мальчик, о доме из глины, в котором он жил, о колотушках, которые он получал от школьного учителя. Рассказала об иероглифах, которые он выводил тростниковой палочкой на черепках и на папирусе, о странных буквах, напоминающих рисунки.
«Книга для чтения по истории древнего Востока» состоит из небольших научно-популярных рассказов, посвящённых важнейшим событиям историй древнего Египта, Двуречья, Урарту, Хорезма, Индии, Китая и ряда других стран. Большое внимание уделено быту непосредственных производителей древневосточных обществ. Значительное место отведено также истории культуры.Книга представляет собой пособие для внеклассного чтения в средней школе.
Мифы древнего Египта представляют собой исключительный интерес не только для истории египетской религии. Они являются необходимым источником и для изучения всей культуры Египта. Привлечение мифологического материала неизбежно и при исследовании отдельных вопросов истории Египта, в особенности древнейших ее периодов, и для понимания ряда проблем египетского искусства.В настоящей работе даны переводы всех основных египетских мифов, дошедших до нас в более или менее полных литературных записях. Автору казалось, однако, нецелесообразным приводить такие сказания, тексты которых перегружены массой магических формул или богословских рассуждений и которые представляют собою интерес только для узкого круга специалистов.http://fb2.traumlibrary.net.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
«… до корабельного строения в Воронеже было тихо.Лениво текла река, виляла по лугам. Возле самого города разливалась на два русла, образуя поросший дубами остров.В реке водилась рыба – язь, сом, окунь, щука, плотва. Из Дона заплывала стерлядка, но она была в редкость.Выше и ниже города берега были лесистые. Тут обитало множество дичи – лисы, зайцы, волки, барсуки, лоси. Медведей не было.Зато водился ценный зверь – бобер. Из него шубы и шапки делали такой дороговизны, что разве только боярам носить или купцам, какие побогаче.Но главное – полноводная была река, и лесу много.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
Один из основателей русского модернизма, Валерий Яковлевич Брюсов был не только изысканным поэтом, но и незаурядным беллетристом. Среди его прозаических произведений особый интерес представляет роман «Алтарь победы», отображающий всю палитру жизни умирающей Римской империи IV века н.э. Молодой римлянин Юний, путешествуя по различным провинциям величайшего государства Древнего мира, переживает множество как забавных, так и опасных приключений.
«… «Но никакой речи о компенсации и быть не может, – продолжал раздумывать архиепископ. – Мать получает пенсию от Орлеанского муниципалитета, а братья и прочие родственники никаких прав – ни юридических, ни фактических – на компенсацию не имеют. А то, что они много пережили за эти двадцать пять лет, прошедшие со дня казни Жанны, – это, разумеется, естественно. Поэтому-то и получают они на руки реабилитационную бумагу».И, как бы читая его мысли, клирик подал Жану бумагу, составленную по всей форме: это была выписка из постановления суда.