Кари, ученик художника - [31]

Но вот наконец они в саду дома Тути. Под большой сикоморой, в тени, разостланы циновки, и сестры Тути уже принесли и расставили разные кушанья, лепешки, сладости, плоды. Мальчики усаживаются и с удовольствием принимаются за вкусный обед.

– Брат, к тебе еще гость, – неожиданно говорит старшая сестра Тути, подходя к мальчикам. За ней стоит хорошо знакомая Кари фигурка в жреческой одежде и с бритой головой.

– Это Рамес! Здравствуй! – вскакивает Кари. – Знакомьтесь, – вот Тути, помнишь, я тебе о нем рассказывал?

Тути здоровается с Рамесом и с любопытством смотрит на него: еще бы, ведь он из прославленного храма Амона-Ра!

Тути усаживает своего нового гостя и начинает его усиленно угощать. Рамес не отказывается – он очень торопился повидать Кари и не остался обедать с дедом. Некоторое время мальчики молча едят, то и дело бросая вопросительные взгляды на Рамеса.

Понимая, как им хочется поскорее узнать новости, Рамес решает, что надо рассказать все немедленно.

– Так вот, – говорит он. – Третьего дня состоялся суд Города. Решено, что медник Пахар ни в чем не виноват, а жалоба Пасера признана неправильной. Медника тут же освободили.

– А кто были судьи? – перебивает Кари.

– Обычный состав главного суда Города, – отвечает Рамес. – Председателем, как всегда, был везир, а судьями верховный жрец Аменхотеп, потом мой дед, как второй жрец того же храма Амона-Ра, потом другие важные люди, например, царский писец… Знаете, ведь и сам Пасер – один из судей главного суда Города. Представляете, что он чувствовал, пока шло разбирательство! Дед сказал, что никогда еще не видал ни одного человека в таком страшном гневе, в каком Пасер ушел после окончания суда!

– Еще бы! – горячо говорит Кари. – Ну, а как же с другими?

– Их дело отложено. Сказали, что их надо еще допросить. Так вот, вчера их снова допрашивали, а потом вечером привезли в тюрьму нашего храма. Это твой дядя Нахтмин и Харуди. Они очень избиты, потому что до сих пор не сознаются в грабежах.

Мальчики так поражены, что сразу даже ничего не могут сказать.

– Мне удалось переслать им еду и мазь для ран, – говорит Рамес. – И еще я успел обо всем рассказать Бекенмуту.

– Ты их сам видел? – спрашивает Кари.

– Нет, это невозможно, – отвечает Рамес.

– А как же ты передал им все?

– Ну, передал… у меня есть друзья… В общем, это неважно. А мне самому ведь нельзя даже показать, что я интересуюсь этим делом или знаю этих людей.

– А что, дед рассердился бы? – спрашивает Тути.

– Конечно! Но главное не это, а то, что я больше не смог бы ничего для них сделать или даже про них узнавать. И никто другой тоже, потому что за ними стали бы так следить, что ни один человек и близко не подошел бы к ним! Да, все это очень сложно, друзья!

– Еще гораздо сложнее, чем ты думаешь, Рамес, – говорит Кари. – Сейчас Тути тебе расскажет, что ему удалось узнать. Говори, Тути.

И Тути повторяет Рамесу все, что он рассказал Кари вечером после пира у Пауро.

Пока Рамес слушает, у него все сильнее и сильнее хмурятся брови; одной рукой он, сам не замечая того, разрывает на мелкие кусочки край циновки, на которой сидит.

– Так, – говорит он, выслушав Тути. – Теперь не только ясно, что Панеб – прямой участник грабежей, но и то, что через него все нити этого мерзкого дела идут к Пауро!

– Ну и что же, Рамес? Что все-таки можно сделать, чтобы спасти наших людей? Известно ли хотя, когда будет суд над ними? – Голос Кари дрожит, хотя он всеми силами старается сохранить спокойствие.

– Суд будет еще не скоро, дней через десять. А что делать – одна надежда на Хеви. Может, ему удалось бы доказать верховному жрецу, что Нахтмин и Харуди схвачены незаконно. А для этого нужно рассказать Хеви все, что вы знаете о Панебе и Пауро, обо всех их преступлениях. Это очень, очень нужно!

– Что Панеб – негодяй, Хеви и сам хорошо знает, – говорит Кари. – А вот про все, что услышал Тути в доме Пауро, ему надо рассказать подробно.

Мальчики задумываются, а потом Тути говорит:

– Надо не забыть рассказать Хеви, что когда медника Пахара схватили, то до суда он находился в доме у самого Пауро. И ведь недаром Пауро приказывал хорошенько кормить медника. Это ведь недаром, правда?

– Ну, ясно, – говорит Кари. – Я думаю, что медник грабил вместе с Панебом и что Пауро об этом прекрасно знает! Он его, наверное, и научил, что говорить на суде, а все следы его грабежей приказал уничтожить!

– Да, это все надо передать Хеви, – соглашается Рамес. – Ну, мне скоро надо уходить, дед велел не задерживаться. Надо еще кое-что приготовить к шествию, завтра ведь статую Амона понесут по всем вашим храмам, а потом на кладбище. Вы оба, конечно, придете?

– Непременно, – отвечает Тути и сразу оживляется. – Это будет так интересно, особенно когда пойдут в горы. Знаете, говорят, что во время шествия будет «суд бога»! Амон будет разбирать жалобы некоторых жителей твоего поселка, Кари. Почему ты улыбаешься, Рамес? Ну да, ведь ты, наверное, так часто бывал на «божьем суде», что тебе непонятно, что тут интересного! Но я-то ведь никогда при этом не был, вот мне и хочется посмотреть, как Амон будет судить!

– Амон? – В тоне Рамеса слышится странный оттенок насмешки.